Читаем Иприт полностью

Но посмотрите, появляется надпись: «Лента съемки Госкино „Шарло и Комсомол", заснятая в Калифорнии. Роли исполняют:…»

Да, ровно в десять.

Госкино не обмануло, как затмение.

* * *

Ровно в десять над дымовой завесой, укутавшей Ленинстрой, высоко в рекордной пустыне показались аэропланы.

Стая аэропланов, голубых и почти неуловимых глазом, как москит.

Крылья их имели отметки трех крестов.

Снаряды, украшенные тремя крестами, внезапно испортили дымовую завесу.

Сбрасывание бомб продолжалось восемь минут.

Затем аэропланы сделали ровный круг и удалились.

* * *

Взрывы бомб были не громче лопнувшей шины автомобиля.

Но радио, прервав очередные сообщения, закричало:

— Газы!

— Газы!

— Газы!..

И тотчас же все телефонные аппараты. Все рупоры. Все площади и квартиры завыли металлическим криком:

— Газы!

— Газы!

— Спасайтесь!..

Бомбы трещали на пустынных улицах.

Бесцветная жидкость с характерным запахом герани потекла по движущимся тротуарам.

В воде она была нерастворима, как масло.

Газ медленно подымался к окнам.

Он заполнял заводы и квартиры.

Корчась и катаясь по плитам улиц, не успевшие забежать в дома, — под воротами, под мостами, в расщелинах зданий, со странной страстью животных: умирать, прислонив плечо к дереву или камню, — валились люди.

Волхов прорвал плотины.

Хлынули, затопляя окрестности, освобожденные воды.

Турбины остановились.

И вся Северо-Западная область погрузилась во мрак.

И опять — как полторы тысячи лет назад — черные и немые, первобытные потекли Волхов и Нева.

* * *

Тогда же Митрофан Семенов, главный механик Госкино, руководивший демонстрированием картины «Шарло и Комсомол», заметил странное явление.

Прежде всего какие-то искорки попортили дымовую завесу. Словно град, величиной с автомобиль.

Затем, когда началось демонстрирование картины, город завыл.

Могли, конечно, выть от восторга, увидев любимого комика. Но дальше совсем непонятное — ни с того ни с сего открыли фейерверк. Дымовая завеса начала рваться.

Ток в демонстрационную Госкино шел от дальнего двигателя, а не от станций Ленинстроя.

Не иначе, что все перепились и погасили огни.

Хорошо все-таки иметь свой двигатель.

Семенов выглянул из своей высоко над городом висящей демонстрационной.

Странная тишина царила над зданиями и улицами.

Глухо, как колоссальный и далекий оркестр, выли где-то потоки освобожденных вод.

Легкий запах герани донесся до него.

Захлопывая окно, Семенов подумал раздраженно:

— Разве можно так к искусству относиться. Перепились до чего, — как бревно, должно быть, лежат.

Но он верил своему Шарло.

Всякий пьяный поднимется, если на облаках появится Шарло.

К тому же ему было обидно за великого актера. Показывая картину, он дрожал, словно играл в ней сам.

Он только быстрее, чтоб было веселей, пустил картину.

И так, над корчащимися в последних предсмертных судорогах телами, над прорванными плотинами, над несущимися по воде трупами, над остатками разрушенных жилищ, брошенными батареями, орудиями, над следами разрушения и гибели великого сооружения, над зверской печатью вероломного набега, — с гримасами и кривляниями несся сам великий и несравненный Чарли Чаплин.

<p>ГЛАВА 19</p><p>В которой говорится о королевских ученых, о 50 000 комсомольцев, Курской аномалии и, наконец, О БЕЗВЫХОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ БУРЖУАЗИИ</p>

События внешнего мира, т. е. того, где жили люди, не имеющие профессорского звания, не могли повлиять на заседания Королевского Ученого Общества. Ни задержать их, ни нарушить их плавное течение, ни помешать их осуществлению.

Немного о самом этом обществе. Пусть читатель не думает, что оно называется королевским потому, что ученые короли состоят его членами. Нет. Общество получило громкое название свое лишь в силу того, что ученые члены его со своей наукой совместно состоят на службе у королей, у помещиков, у банкиров, фабрикантов — словом, у всех угнетателей.

Так вот это самое общество ученых слуг королей и буржуазии и на этот раз собралось в срок на свое очередное заседание, несмотря на все развернувшиеся события.

А события ведь были такого рода, что весь Лондон кипел ключом и ходил по улицам взволнованный, потрясая экстренным выпуском газеты.

Клерки лишились аппетита и не бегали в час дня завтракать к Пиму. Ничего подобного не случалось с того самого времени, как Цезарь в последний раз посетил Британские острова.

Нисколько не сказавшись на обычаях и привычной точности королевских ученых джентльменов, события, так потрясшие Лондон, отразились все-таки на повестке дня профессорского заседания.

На этот раз не было речи ни о параллаксах, ни о фораминиферах триасовой системы, ни о превращениях гласной в дифтонг в языке пипикуасов. Стоял вопрос о революционной вспышке в Индии, о возмущении в Китае и о войне всего «цивилизованного» (понимай — буржуазного) мира против СССР.

Перейти на страницу:

Все книги серии ФанАрт

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза

Все жанры