Иприт

Через несколько минут он вернулся, неся сверток каната под мышкой. Спокойными, привычными движениями собрал он канат крупными кольцами и бросил в воздух. Промах. Еще раз. Канат зацепился. Осторожно подошел Пашка к самой стене, внутренне выругался на то, что так много приходится терять времени, и начал подыматься с вытянутыми ногами, подтягиваясь на руках. Стена колебалась. Тихо, как акробат, карабкающийся по шесту, поднимался Словохотов. Но вот и подоконник, на нем Сусанна, и рядом с ней еще свежий букет из красных роз и георгинов.

— Любила, значит, — растроганно произнес Пашка.

Осторожно обвязал он веревкой тело Сусанны и, далеко откидываясь назад, чтобы уравновесить на колеблющейся стене тяжесть тела, спустил ее наземь, а за ней быстро соскользнул сам, уже почти не думая об опасности.

Стена постояла еще секунду, потом закачалась и, повернувшись вокруг вертикальной оси, скрутилась, как лист бумаги, и упала вниз. Матрос отнес женщину на середину улицы, подумал немного, потом пошел на развалины дома и, принеся оттуда доски, устроил вокруг нее заграждение, чтобы кто-нибудь не раздавил. Прошло уже пять минут.

Со вздохом полез Пашка в карман, вынул химический карандаш и написал на Сусанне:

ЛИЧНОЕ СЛОВОХОТОВА.

Прыгнул в автомобиль, что-то крикнул и исчез во мгле.

…………………………………

— Еще бутылку шампанского, — сказал сам себе Рек, наливая себе вино в роскошный бокал. — Конференция вздор, подождет. Негры — тоже вздор. Их еще выбелить надо. Сколько забот. Еще чашечку… хорошее вино, доннерветтер… За здоровье императора Вильгельма, наследника его принца… как его там, и бога Река… Ур-ра!..

— Ур-ра! — ответил свод блиндированного подземелья, в котором на всякий случай, чтобы не обидели коммунисты, поместили Кюрре его хозяева.

Телефон зазвонил.

— Убью! — закричал Рек, разбивая его бутылкой из-под шампанского, — убью! Но, впрочем, нужно идти. Вот напился, даже дым в глазах. И черти маленькие — в трубку величиной. Эй, черти, руки по швам! Равняйтесь!

Дым увеличился. Но пьяный Рек не чувствовал пока ничего, на него не действовал газ.

— В наступление! — закричал он, размахивая тростью, и, вскочив верхом на стул, поскакал по длинным гулким коридорам банковских подземелий.

…………………………………

— Товарищи, — начал в это время в зале заседаний Словохотов. — Гидра контрреволюции нами сломлена и систематизирована (аплодисменты). В соседней комнате вы можете увидеть всю коллекцию. Поезда, идущие по железным дорогам без машинистов, и пароходы, идущие без рулевых, нами остановлены. Решение Комитета действия и резолюции его, принятые вчера в большом котле дымооседателя, исполнены (аплодисменты). Предлагаю приветствовать товарища Хольтена, угнетенного колониального негра, вместе с нами боровшегося за нашу свободу. Предлагаю послать телеграмму всем, всем, всем. А именно:

«Совнаркому, Китайскому Красному Правительству, Временному Революционному Правительству Коммунистической Индии на гору Эверест, Азовской флотилии и водоливу Сарнову в Астрахань».

Зал огласился аплодисментами. В тот же момент туман в Восточном Лондоне рассеялся, в небе проглянуло вечернее солнце, и во главе с рабочими с дымовой станции, уже снявшими свои шлемы, толпы манифестантов двинулись в еще спящий центр. Воздух огласился музыкой. Толпа запела:

Лишь мы, работники всемирной…

ГЛАВА 50

Пока мы писали роман, наступила осень, поэтому РОКАМБОЛЬ ИЩЕТ МЕСТО ДЛЯ ЗИМНЕЙ СПЯЧКИ. Что он находится — изложено ниже

Рокамболю хотелось спать. Ему хотелось спать не на час, не на два, а так месяцев на шесть. Правда, для зимней спячки было еще рано… Но что-то в воздухе напоминало о сне. Медведь, опустив голову, обошел комнату… Неудобно, здесь не выспишься. Стуча когтями, спустился он по лестнице и носом открыл дверь. На улице было дымно и пахло сном. Медведю представился лес, деревья с вывороченными корнями, и глубокая берлога, и милые друзья — другие медведи — с узкими плечами и широкими лапами. Рокамболь нетерпеливым шагом пошел вдоль улицы.

На улице было тихо, не звенело, не шумело, не пищали мотоциклетки, и земля не дрожала под ногами, что прежде так раздражало медведя. Рокамболь прибавил шагу: надо было торопиться, а не то все берлоги могут оказаться занятыми. Вот темная яма вниз… Опустился. Неудобно для берлоги, слишком длинно и две какие-то холодные палки на полу… Пахнет капканом… Рокамболь пошел дальше… Во многих местах уже залегли на спячку люди. Все больше поворотов направо, налево. Дверь в стене. Тронул лапой. Открылась. Коридор уже другой, без холодного тонкого валежника на земле. Коридор идет вниз. Спящие люди попадаются все чаще, у них в руках ружья и пулеметы. Двери раскрыты, как в доме, из которого переезжают. Железом пахнет меньше, но все еще не пахнет сосной. Рокамболь уже начал сердиться. Он хочет спать. Где лес? Почему люди мешают спать честному медведю?

— Ррр… разорву! — рычал он.