Иприт

— Временное сохранение полной работоспособности, прогрессивно развивающиеся диабет и анемия. Этот богатырь проживет еще года три. Лондонский житель, самый здоровый, не протянет более трех лет со дня отравления газом.

Ученые молчали в глубоком удивлении.

И медленно постигали.

На одной чаше весов жизнь и здоровье всего лишь нескольких миллионов рабочих, на другой — вся колониальная политика Великобритании.

Для «истинного» англичанина не было выбора и колебаний.

Монд разъяснял своим коллегам:

— Непосредственно под кожным покровом у животных залегает целая сеть маленьких железок. По внешнему виду своему они так мало отличны от клеток эпителия, среди которых расположены, что до самого последнего времени об их существовании не знали.

Монду принадлежит честь их открытия.

Они названы — железы Альфа-Монда.

В спокойном состоянии эти железы не функционируют. Они выделяют секрецию только при раздражении. Раздражающе действуют на них всякое сокращение произвольных мышц и всякая работа произвольных центров нервной системы.

Железы выделяют токсин, по химической природе своей весьма близкий к морфию.

Сон есть результат отравления организма этим токсином.

Во время сна железы Альфа-Монда не функционируют, зато приходят в действие расположенные в том же слое подкожного эпителия железы Бета-Монда. Последние выделяют секрецию свою лишь тогда, когда организм находится в состоянии покоя.

Железы Бета-Монда выделяют антитоксин, который нейтрализует и поглощает токсин желез Альфа.

Сон человека продолжается до тех пор, пока Бета-Монда не выделяет столько антитоксина, сколько нужно, чтобы уничтожить весь скопившийся в организме сонный токсин.

— Физиологическая природа сна изучена мною досконально и исчерпывающе, — закончил Монд эту часть своей речи.

И продолжал дальше:

— Но мною сделано еще более великое открытие. Равного ему еще никогда не удавалось сделать физиологу. Мною открыт реактив, который, будучи введен через дыхательные пути или иным каким-нибудь способом в кровь человеческого организма, разрушает железы Альфа-Монда. Полностью или частично — это зависит от степени концентрации реактива и введенного количества. Подвергнутый действию этого моего реактива человек лишается, так сказать, самого источника сна. Реактив мой — бесцветный тяжелый газ без запаха и вкуса. Имя его — сусанит.

Хольтен вдыхал этот газ в концентрации 1/1000 в течение одного только часа, и вот он не спит уже пятый год. По-видимому, все железы Альфа-Монда уничтожены у него полностью и без остатка.

Но железы Бета сохранились у него в неприкосновенности. И едва Хольтен на несколько мгновений сохраняет полное спокойствие, тотчас же железы эти начинают вырабатывать свой антитоксин. Деваться этому антитоксину некуда, и он в больших количествах скопляется в крови, достигая постепенно предельных степеней концентрации.

Кровь человека, насыщенная таким образом антитоксином, приобретает способность в свою очередь влиять на железы Альфа, вызывая более или менее полный их паралич.

Кровью человека, не спящего год под влиянием сусанита, можно прививать бессонницу морским свинкам и крысам. Через два года кровь отравленного сусанитом может привить вечную бессонницу лошади и человеку.

Хольтен не только феномен бессонницы, он источник ее, настоящая фабрика неутомимости и вечной работоспособности.

Двух литров крови Хольтена достаточно было бы для того, чтобы все докеры Лондона приобрели способность работать беспрерывно и бессменно, не нуждаясь во сне.

Нескольких тонн сусанита достаточно для того, чтобы весь Лондон выбросил за ненадобностью все свои постельные принадлежности в Темзу.

Сусанит дает возможность принести свой сон в жертву на алтарь отечества.

Сусанит даст возможность Англии вырабатывать военное снаряжение в утроенном количестве.

Сусанит позволит осуществить ипритовую блокаду Индии и Китая и тем избавит мир от социалистической революции.

Сусанит, наконец, — это средство, облагораживающее каждого человека в отдельности. Удлиняет жизнь его на одну треть и избавляет его от многих пороков, связанных с необходимостью спать.

Слушая все это, Хольтен стоял, прислонясь к кафедре, и веки опущенных глаз его нервно вздрагивали. Если бы цвет кожи его не был так безупречно черен, он, наверно, побледнел бы от волнения.

Когда Монд кончил замечательную речь свою, Хольтен вдруг выпрямился и голосом, полным горечи, воскликнул, обращаясь к профессору:

— Привили ли вы себе и своей дочери эту облагораживающую бессонницу, сэр?

— Мы не негры и не чернорабочие, — надменно ответил Монд.

ГЛАВА 22

С пространным объяснением ЧЕРНЫХ ПЯТЕН, некоторых событий в степи и разговора Ганса-Амалии Кюрре

Ганс Кюрре ехал верхом рядом со своей женой-монголкой Кызымиль Хохтаевой. Выжженная на огромное пространство степь простиралась перед ними. Столбы отживающего свою жизнь телеграфа торчали еще кое-где. Они были из бетона, и потому никто их не стащил на топливо.