Иприт

— История, — говорил он. — Влез я с Рокамболем в уголовщину. Нужно теперь в Ленинград ехать. Там есть своя братва — поручатся. А не то угодили мы шестью ногами прямо в контрреволюцию.

— У вас спокойно? — опять закричал голос Сарнова.

— Спокойно, — ответил Пашка.

— Не тот голос, — загремел механик и дал передней барже задний ход, для того чтобы заставить суда каравана сомкнуться и добраться самому таким образом до задней баржи.

— Адью, — закричал Пашка, бросаясь с медведем в воду.

Сарнов последовал за ним. Но счастье по-прежнему сопутствовало Словохотову, как приставшая собака.

У берега на длинных лыжах качался прекрасный гидроплан, очевидно только что спустившийся на воду.

Пашка не стал исследовать события, включил контакт — пропеллер заревел, и, подсаживая налету медведя, матрос взлетел, чиркнув лыжами воду, как стекло алмазом.

Сарнов оглянулся. Брошенный на произвол судьбы караван беспомощно вилял среди реки.

Сарнов вздохнул и пустился вплавь обратно к брошенной барже.

Через полчаса все радиостанции Союза получили подробное сообщение о побеге преступника, но самое подробное сообщение получила радиостанция Новой Земли. Оттуда мы и заимствовали материал для этой главы.

ГЛАВА 6

О Гамбурге, плавучих доках, Медхенштрассе, ИСПУГАННОМ ПРИЕЗЖЕМ ИЗ СССР и Гансе-Амалии Кюрре

Мы побывали уже с тобою в Лондоне, читатель, потом мы плыли с тобой в трюме парохода «Ботт», потом мы вернулись в Актюбинск и выяснили обстоятельства, которые принудили Павла Словохотова покинуть свою родину.

Теперь действие переходит в Гамбург.

Гамбург — второй по величине порт в мире. Сюда привозят океанские пароходы со всего света товары. Товары эти идут не на одну Германию: на территории порта, на его островах есть склады. Завезенные в эти склады товары не облагаются пошлиной. Товары здесь перегружаются, сортируются, иногда даже подвергаются переработке и отправляются дальше.

Германия может сказать про многие товары Гамбурга: «по усам текло, в рот не попало».

А какое море в Гамбурге? Там совсем нет моря. Гамбург стоит почти в ста верстах от моря, на реке Эльбе. Пароходы заходят в Гамбург. В гавани, при помощи шлюзов, глубина поддерживается всегда такая, что ее достаточно для самого крупного корабля. В Гамбурге всегда стоит целая толпа пароходов. Дым от этих пароходов стоит над рейдом низкой тучей. Пароходов много, но есть и парусники — особенные парусники из стали, со стальными плетеными мачтами. На этих стальных парусниках возят товары, с которыми можно не спешить и перевозка которых должна стоить как можно дешевле.

Как в лесу между хвоею и побегами травы бегают быстрые муравьи, так в Гамбургской гавани между подъемными кранами, железные фермы которых выше самых высоких церквей, и между длинными пароходами бегают тысячи быстрых маленьких катеров. Если пароход надо починить, то его ведут в сухой док: в помещение, из которого можно выкачать воду. Там пароходы осматривают со всех сторон.

Если сухие доки заняты, то починка происходит в плавучих доках. Это большие плоты с двумя толстыми, пустыми внутри стенами по бокам. Пустоты наполняют водой, и плот так глубоко садится в воду, что им можно поддеть пароход, как совком. Теперь надо только выкачать воду из боковых стен. Тогда плот становится легче и выплывает вместе с пароходом. Пароход стоит на нем, как на подносе.

Таких плавучих доков, и элеваторов, сосущих зерно из трюмов в склады, и подъемных кранов, которые могут вытащить из воды самый большой пароход, и всяких других усовершенствований в Гамбурге очень много. И пароходы поэтому со всех сторон идут туда. Только принадлежат эти пароходы сейчас не немцам и не европейцам вообще, а американцам.

Для американцев Гамбург строит новые пароходы и отдает старые в счет процентов за долг, потому что Европа посажена Америкой на паек. И только две силы есть сейчас в мире: Америка и Советы. Поэтому Гамбург работает на хозяина. Город все же богатый.

Но, конечно, богатых людей в нем мало. Богатый Гамбург живет в больших домах, на широких улицах, вокруг ратуши, на которой стоят мачты с позолоченными кораблями — гербом города.

Бедный Гамбург живет не там, а в старом городе, где даже дома не каменные, а из деревянных переплетов, забранных кирпичом. Улицы здесь такие узкие, что даже велосипедисту не проехать, потому что земля дорога. А больше здесь не улиц, а каналов, чтобы удобнее было подъехать к складам. В старом городе так тесно, что верхние этажи домов выступают над нижними. Просторно в Гамбурге только богатым людям и чайкам, которые летают над каналом. Остальным тесно и скучно. Хотя в городе есть целый квартал, в котором на версту идут кабаки. Это для приезжих. В этом квартале есть узкая улица, которая с обеих сторон застроена публичными домами.

Зовется она Медхенштрассе, что значит — «улица Девушек».