iPhuck 10

– Подумайте, что видит на секунду отвернувшийся от электронной галлюцинации человек? Он видит свою загаженную клетку. Видит часы, сообщающие, что его время подходит к концу. И еще – блюдце, в котором опять ничего нет… Но электронная галлюцинация каждый день сообщает человеку, что на самом деле мир гораздо шире – в нем есть гениальные художники, символические свинки, чеченские авторитеты, востребованные Мировым Океаном киски, огромные непреодолимые пространства, непобедимая китайская натурфилософия и так далее. Проблема в том, что все это существует главным образом в виде нашей веры. Практически весь «мир» в любом его аспекте – это дошедшие до человека смутные слухи, изредка сопровождаемые подозрительным видеорядом. Все это слишком далеко, чтобы проверить лично. А сам человек изо дня в день видит только свою клетку, в которой пусто и грязно. Если он по-настоящему умен, он может догадаться, что в этой клетке никто даже не живет. Но как только он забывается, в его голове начинают греметь истории о том, что такое он и что такое мир. Увы, если разобраться, все эти истории имеют лишь одно назначение – объяснить человеку, почему он сидит в клетке и будет сидеть в ней до тех пор, пока табло не покажет «ноль».

– Но ведь хуй уже не в плену, – возразила Мара, указывая на клетку. – Номинально он на свободе. Дверца открыта. В этом есть осторожный оптимизм, мне кажется.

– О какой свободе тут говорить, – ответила консультант, – если этот хуй дважды метафоричен и даже его условный репрезентант давно сгнил и распался на молекулы? Мало того, единственный смысловой полюс, к которому он мог бы устремиться после освобождения, не только убран в максимально удаленную от него точку Земли, но вдобавок имеет статус неподтвержденного слуха. А пустыня реальности, где его никто не ждет, имеет площадь пятьсот десять миллионов квадратных километров. Вы можете обойти их лично, чтобы убедиться, что там ничего нет… То есть могли бы, если бы не наш гендерный шовинизм. За который я опять приношу извинения.

– Пожалуй, – сказала Мара, – пожалуй… Но как-то очень безысходно.

– Именно. Через это тонкое переживание проходил любой отечественный акционист гипсового века. Увы, русский художник интересен миру только как хуй в плену у ФСБ. От него ждут титанического усилия по свержению режима, шума, вони, звона разбитой посуды, ареста с участием двадцати тяжеловооруженных мусоров и прочей фотогеничной фактуры – но, когда он действительно свободен, идти ему особо некуда. Мировой пизде он уже не нужен. Больше того, он становится для нее опасен – и она делается невероятно далекой и обжигающе-холодной…

– Да, – сказала Мара. – Теперь вижу.

– Заброшенная клетка, слухи вокруг нее, пустыня реальности и недостижимый полюс счастья – это универсальный образ. Безысходность не просто тотальна, она неподвижна, всеобъемлюща и в силу этого не нуждается в художественном отражении. Ее единственной уместной репрезентацией уже является она сама. «Гармонический Гипс» – это мощнейшее высказывание, возвращающее нас к истокам онтологии и выражающее самую сердцевину человеческого опыта. Если угодно, многослойная модель человеческого бытия.

– Я согласна, – сказала Мара. – Если трактовать по-вашему, действительно сильно. Но почему это искусство для high executives?

– Потому что оно показывает сокращенную суть вещей, – улыбнулась консультант. – Своего рода дайджест реальности. Всматриваясь в этот дайджест, high executive постигает, как живет и борется человек. И, оглядев мир с недоступной прежде орлиной высоты, он с удвоенной требовательностью ставит перед собой задачи по продажам и маркетингу, с небывалой ясностью прозревает тенденции рынка и с новой силой бьется за прибыль акционеров…

Она глянула на часы.

– Наше время подошло к концу. Если позволите, я сброшу инвестиционную брошюру на ваш мэйл.

Всю дорогу к Маре домой мы молчали. Мало того, словно желая лишить мое мерцающее бытие последних отблесков смысла, она опять отключила информационно-развлекательный блок.

Мой роман остался без очередного убера – и она даже не дала мне заменить его легким дорожным диалогом. Всю дорогу Мара хмуро глядела в экран своего мобильного телефона, что-то читая – и заготовленные мной остроты так и остались на темной стороне вечности.

– Я позвоню…

следственные мероприятия