Ип

Инопланетянин повернулся, и глаз его достиг слабый свет, свет огоньков поселка в долине за секвойями; эти огоньки давно уже вызывали у него любопытство и манили его, а ночь была последней, когда он мог рассмотреть их близко, так как через несколько часов ботанические исследования закончатся. Корабль покинет Землю и снова прилетит только тогда, когда в земной растительности произойдет следующая большая мутация, то есть не раньше чем через много столетий. Сейчас у него последняя возможность заглянуть в окна жилищ, где горят эти огоньки.

Он вышел крадучись из-под гигантских деревьев и очутился на склоне холма, у края грунтовой дороги, переходившей в лесную пожарную просеку. Задевая животом низкий кустарник, он вышел на дорогу, пересек ее; на долгом обратном пути он расскажет товарищам о своем приключении, о том, как «опунция» отправилась рассмотреть желтые огни поближе.

Неслышно переставляя большие перепончатые ноги с длинными пальцами, он побрел по краю дороги. Увы, Земля оказалась для него местом далеко не идеальным; он был сыном планеты, где кругом вода и нужны как раз такие ноги, как у него.

Огоньки мерцали, и на миг, отвечая им, ярко загорелся рубиновый свет-его-сердца. Он был влюблен в Землю, особенно в растительную ее жизнь, земляне нравились ему тоже, и, как бывало всегда, когда загорался свет-его-сердца, ему хотелось указать им правильный путь, передать им накопленные за тысячелетия знания.

Впереди него в лунном свете двигалась его тень: на длинном стебле шеи похожая на баклажан голова. В складках на ней скрываются уши, похожие на молодые побеги лимской фасоли. Нет, только представить себе, как хохотали бы земляне, если бы увидели, как он ковыляет по проходу к трибуне международной организации! Все знания во Вселенной не помогут остановить хохот, вызванный тем, что твое тело очертаниями напоминает грушу.

Мозга его достиг предупреждающий о скором отлете сигнал с корабля, но он знал, что пока еще можно не торопиться, что сигнал этот предназначен не ему, а другим, более неуклюжим и медлительным членам экипажа. Куда им, неповоротливым, до него! Нет, что ни говори, а он удивительно быстроногий!

По земным меркам он, конечно, передвигается страшно медленно, любой ребенок землян ходит раза в три скорее; ему вспомнилась ужасная ночь, когда один из них чуть было не переехал его велосипедом…

Но сегодня все будет иначе. Сегодня он будет осторожен.

Он остановился, прислушался. Снова предупреждающий сигнал с корабля, теперь это было глухое биение в груди — сигнал тревоги. Свет-его-сердца замерцал: новый сигнал — все члены экипажа должны вернуться на корабль. Но для быстроногих времени еще предостаточно; левая, правая, снова левая, — переваливаясь, он неутомимо двигался к домам городка. Да, он немолод, но идет быстро, быстрее, чем другие ботаники возрастом в десять миллионов лет и с ногами как у болотной утки.

Его огромные выпуклые глаза, непрерывно вращаясь, обегали взглядом все вокруг: дома впереди, небо, деревья и дорогу. Никого кругом, он один, и идет он, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на жизнь землян, а потом — прощай, Земля!

Что это? Впереди на дороге появился свет, за ним другой! И тут же лихорадочно засигнализировало в груди: всем возвращаться — опасность, опасность, опасность!

Он попятился, повернул в сторону, растерявшийся от приближающегося света. Свет слепил его, безжалостный земной свет, холодный и жесткий. Ботаник споткнулся, упал с обочины дороги в кусты, а свет лег между ним и кораблем, отрезал его от огромного елочного украшения.

Опасность, опасность, опасность!

Свет-его-сердца вспыхивал часто-часто. Нужно поднять молодое деревце, которое он выронил; оно лежит на дороге, и корни громко кричат, зовут его на помощь.

Он протянул было руку с длинными пальцами, но тут же ее отдернул: прямо по ней ударил слепящий свет, вплотную надвинулся рев двигателя. Он откатился в кусты, судорожно пытаясь прикрыть свет-сердца веткой. Его огромные глаза, сейчас выпученные до предела, видели все, что происходит вокруг, но страшнее всего было то, что произошло с маленькой секвойей: самодвижущаяся повозка землян проехала по ней, молодые листочки были раздавлены, а сознание ее все еще кричало ему: «Опасность, опасность, опасность!»

А потом еще и еще свет на этой дороге, которая, обычно безлюдная, теперь была заполнена урчанием моторов и криками землян, возбужденными, полными азарта погони.

Прикрывая рукой трепещущий свет-сердца, он с трудом продирался сквозь кусты. Мудрость семи галактик не смогла бы помочь ему передвигаться быстрее в этой чужой для него среде. Как бесполезны, нелепы здесь его перепончатые ноги! Зато как быстро движутся по привычному для них твердому грунту, приближаясь со всех сторон, ноги людей! Теперь он понял, как глупо и неосторожно он себя вел.