Йот Эр. Том 2

Трагическая история имела мрачный средневековый оттенок. Когда стали разбирать руины взорванного немцами моста Кирбеджа, недалеко от которого стоял костел, одна из крупных конструкций рухнула. Сотрясения почвы оказалось достаточно, чтобы вызвать небольшой оползень на крутом обрыве. В результате стена костела, и без того сильно поврежденная во время боевых действий и пронизанная опасными трещинами, растрескалась еще больше, угрожая и вовсе развалиться. Стену пришлось срочно подпирать и ремонтировать, а в процессе ремонта обнаружили два замурованных трупа — женский, довольно давний, и мужской, сравнительно свежий.

Ксендз при допросе ничего не стал скрывать. За десять лет до войны он согрешил с одной из женщин, прислуживавших в его доме. Плодом этого греха и был Антек. Ксендз выдал его за своего племянника и воспитывал у себя. А женщину, введшую ксендза в смертный грех, он, согласно древним установлениям, счел заслуживающей смерти (о том, что и сам согрешивший священник подлежал той же участи, ксендз предпочел забыть). Так в стене костела появился первый замурованный труп.

Когда Антон вступил в ZWM, ксендз пытался действовать увещеваниями, надеясь, что это пройдет и парень одумается. Но через какое-то время ему стало ясно, что Антек глубоко увяз в сетях этих безбожников — видно, тень греха матери пала и на него. И тогда ксендз решил, что Господь вменяет ему в наказание за грехи обязанность покарать за безбожие собственного сына. Так в стену костела попало второе тело.

Год далеко еще не подошел к концу, а Лешек, Антек и много других ребят, которых Нина, может быть, не знала так близко, как этих двух парней, но которые все равно были ее боевыми товарищами, пополнили скорбный список потерь. Девушка не гадала — она твердо знала, что когда-нибудь в этом списке появится и ее имя. Смерть могла поджидать повсюду — среди варшавских руин, в лесной чаще, в дорогом ресторане, на светском приеме, могла притаиться у обочины шоссе в виде вражеской засады, могла рвануть миной под ногами… Глупо надеяться выжить. Страшно погибнуть? Страшно, да еще как! Но все равно надо идти навстречу опасности, зажимая страх в кулаке, и выполнить свой долг до конца.

10. Кабан

В самом конце сентября позвонил отец, вызывая Нину к себе, в Быдгощ. Причина была достаточно банальная — надо было сопровождать его на очередную генеральскую охоту. Появившись в особняке командующего, девушка обратила внимание, что Якуб пребывает в некоторой растерянности — состоянии, вовсе для него не характерном.

— Папа, что случилось? — обеспокоенно спросила она.

— Да вот, — медленно вымолвил отец, — не знаю даже, плакать или смеяться. Пошли, покажу! — с этими словами он взял дочку за руку и повел в свой кабинет. В кабинете, подойдя к письменному столу, он выдвинул центральный ящик. Надо заметить, что Речницкий имел обыкновение в ящике своего письменного стола держать немалый запас шоколадных конфет, которые он привозил из Москвы. И сейчас перед Ниной предстали все эти «Мишки косолапые», «Мишки на Севере», «Белочки» и прочие продукты советской кондитерской промышленности. Но в каком они были виде!

Каждая конфета была развернута, да еще и разломана пополам. Так что сейчас ящик заполнял ворох оберток и куча конфетных половинок.

— С одной стороны, тот факт, что какая-то сволочь смогла тайком проникнуть в кабинет командующего округом, возиться здесь черт знает сколько времени, а потом еще и уйти незаметно, наводит на грустные мысли, — произнес Якуб. — Охрана ни в дупу не годится! Но как представлю себе этого идиота, разворачивающего и разламывающего каждую конфету в поисках невесть чего, с риском в любую минуту быть застигнутым, — хочется хохотать до слез. Дурак дураком, а ведь везучий: стоило ему попробовать вскрыть сейф, так непременно сигнализация сработала бы.

— Что же теперь, такую прорву шоколадных конфет выбрасывать? — с огорчением спросила Нина. — Когда мы еще из Москвы новых привезем!

— Зачем выбрасывать? — не согласился отец. — Отдай жолнежам из варты (warta — стража, подразделение охраны). Пусть порадуются, они же совсем еще мальчишки. Ну, а кто постарше, детишек своих может побаловать. Вряд ли им часто такие конфеты перепадают.

— Янка узнает — перепилит тебя пополам, — предупредила его дочка. — Она от жадности даже хлеб на семью не покупает, а тащит из пайка у варты.

— Что-о? — зловеще переспросил Якуб. В хозяйственные заботы жены он не вникал, и этот факт ускользнул от его внимания. — Ну, я ей покажу, как в солдатский хлеб руки запускать! Тоже мне, ясновельможна пани! Напомню, как она сама солдатской пайкой питалась!

В общем, на охоту генерал Речницкий отправился не в самом лучшем настроении. Хотя чтобы выходить на кабана с одним кинжалом, может быть, небольшая доза злости и не помешает?