Йот Эр. Том 1

– А-а-а-а! – тут же раздался ее обиженный вопль.

Укус маленького скорпиона был болезненным, но не смертельным, хотя ладонь долго еще оставалась опухшей и покрасневшей. Запомнив урок, маленькая хозяйка действовала уже осторожнее. Вспугнув маленьких светленьких скорпиончиков с еще не затвердевшим как следует панцирем, довольно часто заползавших дома в щели, Нина аккуратно выметала их во двор, преграждая веником путь тем, кто пытался забежать обратно:

– Кыш, маленькие! Ну, куда ползешь, глупый! Там еще наступит на тебя кто-нибудь, – назидательно приговаривала она.

Мстительных чувств к скорпиончикам она не питала – сама ведь виновата. Скорпионы сами на людей не кидаются – а зачем? Конечно, больших старых скорпионов надо было всерьез опасаться – их укус мог быть и смертелен, особенно для ребенка. Но старые-то как раз в дома предпочитали не лезть. Тем не менее, Нина и с ними через какое-то время познакомилась. Большие черные скорпионы обитали среди камней у развалин старой крепости, и, если приподнять камень, можно было обнаружить такого скорпиона, встававшего в боевую позу, угрожающе изогнув хвост с ядовитым жалом. Девочка даже наловчилась их ловить, цапнув за хвост чуть пониже жала. Но, поймав, тут же и отпускала.

Вообще, Нине никогда не приходило в голову напрасно мучить животных, будь то даже скорпионы. Но вот движимая любопытством, она могла наделать дел… Это хорошо должны были знать лягушки, живущие в окрестных арыках – некоторое количество из них пало жертвой любознательности девочки, будучи разрезанными для выяснения вопроса – а что же у них внутри? Но лягушки – лягушками, а арыки предназначались не только для того, чтобы отлавливать там всякую живность. Арык – это, прежде всего, вода, от наличия которой зависело выполнение многих работ по дому.

Ведь после уборки в доме следовало подмести еще и дворик, и полить его водой, чтобы было поменьше пыли. Воду носили из небольшого хауса, располагавшегося прямо во дворе, и питавшегося небольшим отводком из арыка Гадрахан, спускавшегося от бывшего губернаторского сада, мимо старой крепости, и протекавшего совсем недалеко от дома. Впрочем, носить воду Нине пока, по малолетству, не доверяли – все же таскать полные ведра ей было тяжеловато.

Конечно, многие домашние работы были девочке еще не по плечу. Например, глажка была исключительной прерогативой Елизаветы Климовны. Ее внучка очень любила смотреть, как бабушка управляется с тяжеленным утюгом, наполненным горящими углями и раскаленным до малинового свечения. Бабушка ловко проводила подошвой утюга над поверхностью влажного накрахмаленного белья, не касаясь его, с едва заметным зазором – и белье, шипя от нестерпимого жара, тут же высыхало и разглаживалось.

Многие вещи в доме были сделаны самой хозяйкой. Практически все, что носила Нина, за исключением разве обуви, было сшито бабушкой. В доме было множество ажурных покрывал, накидок, скатертей, связанных ее же руками из хлопчатобумажной пряжи. Все это было ослепительно-белым и тщательно накрахмаленным. Нину при взгляде на эти однообразно белые вещи так и подмывало их чем-нибудь оживить. Случай однажды подвернулся: во дворе что-то красили зеленой краской. Недолго думая, девочка подхватила кисточку и ведерко с краской, и стала разрисовывать скатерть на большом обеденном столе.

За этим занятием ее скоро застала бабушка. Первое решение ее было коротким:

– Подумай, что ты сейчас сделала и что из этого выйдет. А вечером поговорим.

Вечером вся семья, так же, как и утром за завтраком, собиралась за обеденным столом. Это был не просто обед, а семейный совет – сюда выносили все свои проблемы. Вот и на этот раз всей семьей обсуждалась проблема испорченной скатерти.

– Нинка, что же ты наделала? – с укоризной говорила одна из ее теток. – Бабушка твоя старалась, сделала красивую вещь, а ты ее испортила!

– Не испортила! – возражала девочка. – Я ее раскрасила!

– Эх, дочка, – сокрушалась мама, – да ты сама посмотри: разве ж это называется раскрасила? Размалевала! Художник из тебя… – она с досадой махнула рукой.

На это Нина не нашла, что возразить. И вправду, узоры получились какие-то косые и кривые…

Черту под обсуждением подвела бабушка. Ей в семейном совете принадлежало решающее слово:

– Так, Нина, – начала она, – поняла, что скатерть испорчена?

Внучка, насупившись, кивнула.

– Надо тебе впредь научиться сначала думать хорошенько, а потом уже делать, – продолжала Елизавета Климовна. – Но наказывать я тебя не буду, потому что ты хотела, чтобы скатерть стала красивее. Только в следующий раз, если не уверена, ладно ли выйдет, посоветуйся с кем-нибудь из старших, хорошо?

Бабушка никогда не прибегала ни к ругани, ни к долгим нотациям. Когда мужики в доме подчас позволяли себе какую-нибудь грубость, она всегда останавливала их. Вот и в обращении с внучкой хозяйка дома старалась не столько осудить или наказать за проступки, сколько разобраться. И разбираться она предпочитала не сама, а предоставляла это право Нине: