Иосип Броз Тито

Как и почему это произошло, трудно сказать. Версия Йованки сводится к тому, что она старалась защитить Тито от тех, кто метил на его место, и стала жертвой их клеветы. Противоположная версия гласит, что она сама собиралась занять место наследницы президента, что и стало причиной опалы. Существует еще и третье предположение: у жены Тито проявлялись признаки душевной болезни, которые и стали причинами всех ее поступков.

Если верить личному врачу Тито Александру Матуновичу, президент однажды пожаловался ему, что Йованка делает записи о нем, и — кто знает, — может быть, опубликует их в один прекрасный день за границей. И он предстанет перед всем миром как неприятная и негативная в историческом плане личность. «На каждую мелочь, которая ей во мне не нравится, она говорит: „Тито, что о тебе скажет история?“ И я спрашиваю себя: а что она обо мне знает?»[757]

Летом 1973 года подозрения Тито были столь сильны, что он приказал службе госбезопасности наблюдать за Йованкой. Выяснилось, что она якобы читает секретные документы, которые Тито берет для работы домой, а также подслушивает разговоры мужа с его соратниками.

В январе 1974 года Тито распорядился создать партийную комиссию, которая расследовала бы «случай товарища Йованки». Заседание проходило в «охотничьем домике» в Караджорджево. Йованка все категорически отрицала и вела себя очень странно. Она то плакала, то смеялась, впадала то в состояние эйфории, то ярости и истерики. Она говорила, что в окружении Тито находятся только негодяи и шпионы, и прославляла «товарища Тито». Тито открыто сказали, что Йованка, скорее всего, хочет власти. Тито ответил: «Я ничего не имел бы против, если бы она была способна на это. Но она не способна»[758].

Йованка заявила, что у нее есть «компромат» на тех, кто устроил всю эту акцию, и когда она его опубликует за границей, это будет «политической бомбой». «Если так, покажи эти бумаги мне», — сказал Тито. «Почему именно тебе?» — «Потому что я твой супруг и секретарь Коммунистической партии Югославии!» От волнения Тито ошибся в названии своей должности и даже в названии партии — он был тогда председателем СКЮ. Она причитала: «Товарищ Тито, я живу с тобой тридцать лет, а ты для меня ничего не сделал!» Тито, видимо, не выдержал. «А Четвертый Пленум!» — воскликнул он. «Тогда ничего не было!» — закричала Йованка и выбежала из комнаты. Потрясенные члены комиссии молчали — им стало ясно, ради кого была устроена вся история со свержением всемогущего Ранковича, который считался наследником Тито.

Когда же Йованка вернулась, Тито решил снизить напряжение: «Мы здесь уже долго сидим. Пойдемте-ка на прогулку, а потом на обед». Комиссия в очень осторожной форме рекомендовала Тито развестись. Тито, однако, не решился этого сделать. «Если бы я их послушался, что бы я сейчас делал без Йованки?» — скажет он доктору Матуновичу полтора года спустя[759].

Тито любил и жалел Йованку. Он понимал, что он перед ней в долгу. «Йованка из-за любви ко мне осталась без детей, без материнства, — сказал он однажды. — Она потеряла зачатого ребенка, потому что в то время мне было совсем не до детей»[760]. Он не сказал, когда это произошло, но в его голосе и во всем поведении угадывалось сочувствие к ней. Он был сыт по горло ее выходками, но стоило ей написать ему письмо и признать, что она была не права, и Тито возвращался в зону ее влияния.

Его личные чувства боролись в нем с подозрениями в ее «политической неверности». Разбирательство партийной комиссии по «делу товарища Йованки» не прекращалось еще несколько лет. Забегая вперед скажем, что ни к каким выводам комиссия так и не пришла. Ей удалось не дать ответа на два вопроса, которые больше всего интересовали Тито: стояли ли за Йованкой какие-либо люди из югославского руководства и действительно ли она хотела занять его место? Вместе с тем Тито пытался найти ей какое-нибудь конкретное дело, и весной 1975 года Йованке было предложено стать руководителем югославского Красного Креста и вообще заняться гуманитарной деятельностью. Однако она отказалась, заявив, что ее место — в политике, но все же начала заниматься благотворительностью.

В январе 1975 года окружение Тито встревожилось не на шутку. В своей записке руководитель администрации президента Александр Шокарац отмечал, что «существует реальная опасность здоровью и жизни товарища президента, поскольку Йованка может выстрелить в него, ударить его каким-нибудь тупым предметом» и носит с собой в сумочке пистолет[761]. Врачи Тито опасались за ее психику и до уточнения диагноза предлагали «отстранить» ее от президента. Решение было принято быстро — необходимо реформировать структуру администрации Тито. Так, чтобы в ней не было места для Йованки.