Иосиф Сталин. Последняя загадка

В тот день Коба вызвал меня в Кремль – записывать очередное заседание Политбюро. Заседали насчет неотложных мер по созданию атомной бомбы. По окончании велел мне остаться. Прошелся по кабинету.

– С бомбой опростоволосились. Наши ученые поняли ее возможности еще перед войной. Были в двух шагах от нее. Но Лаврентий… так невнятно мне доложил… – (Нашел виновного!) – Теперь исправляет. Мы должны ее получить. У нас есть год-два. Больше – нет. Мы должны их хотя бы догнать… чтобы потом перегнать.

(Я только в общих чертах знаю, что происходило, пока я сидел с выбитыми зубами. Слышал, что на нас много потрудился некто Ф. Это был еврей, коммунист, сбежавший из Германии после прихода к власти Гитлера. Работал в Англии в секретной группе по разработке ядерного оружия. Узнав, что исследования ведутся втайне от нас, сам связался с нашим посольством, информировал о ведении такой работы. Этого было достаточно. Его завербовали (агентурная кличка «Чарльз»).)

На этот раз Коба верно оценил перспективы нового оружия. Отныне бомба стала его главной целью. Почти наваждением. Он лихорадочно включился в ядерную гонку, пусть с большим опозданием, но это всегда его подстегивало. Он любил и умел через чужие муки огромным скачком догнать конкурентов. Коба тотчас придумал лозунг: «Если мы вовремя не испытаем атомную бомбу, ее испытают на нас». И заработали наши известные ученые-физики и не столь известные агенты. Западные ядерщики, создавая бомбу, мучились угрызениями совести – вдруг Америка в борьбе с коммунизмом захочет воспользоваться ею! Ведомство Берии придумало для них формулу: единственное условие, при котором у обладателей бомбы не возникнет соблазна ее бросить, – если бомба будет и у нас. Парадокс имел успех.

Наши агенты встретились с совестливыми Оппенгеймером и Ферми. Совестливые допустили утечку информации. Сам великий Бор принял наших ученых и в беседе помог многое понять в работах над бомбой. Уже вскоре Коба знал каждый шаг американцев.

Впоследствии он любил рассказывать соратникам о первом испытании американцами бомбы. Я слышал от него этот рассказ множество раз, он часто старчески повторял его: «Империалист товарищ Трумэн решил потрясти товарища Сталина во время Потсдамской конференции. Он ждал телеграммы об успешном испытании первой бомбы и получил ее. Он не знал, что товарищ Сталин получил точно такую же телеграмму от наших агентов: «Бэби родился благополучно». Все три делегации по очереди устраивали приемы. В тот вечер прием был у англичан. Товарищ Сталин хотел увидеть, когда и как станет торжествовать Трумэн. На приеме товарищ Сталин добро и простодушно решил попросить своих великих союзников поставить автографы на их собственных фотографиях. Сначала подошел к Черчиллю с его фотографией и авторучкой. Империалист калякнул подпись на фото и предложил выпить. Он запомнил, что я из маленьких стопочек пью коньяк, и бывалый пьяница предложил товарищу Сталину большой фужер с коньяком. Не понимая, что грузину его фужер как наперсток. Товарищ Сталин спокойно выпил и стал следить краем глаза за Трумэном. Увидел: сияет он, как начищенная сковорода. Приготовился открыть товарищу Сталину свой успех, огорошить сюрпризом. Товарищ Сталин подошел к нему брать автограф. Тот подписал и торжественно объявил: «Господин Сталин, нами успешно испытано новое сверхоружие – атомная бомба!» Товарищ Сталин невозмутимо выслушал сообщение и… заговорил о другом! Империалист попытался описать товарищу Сталину устрашающее чудо-юдо. А товарищ Сталин опять перевел разговор на другую тему. Наивный мудак решил, что тупой Сталин попросту не понял, каким сокровищем обладают американцы… И очень… очень терзался», – в этом месте Коба прыскал в усы.

На самом деле не прошло и двух недель после сборки первой атомной бомбы в Лос-Аламосе, как мы уже имели два (!) описания ее устройства. Одно из них прислал все тот же Чарльз, которому вскоре после этого пришлось переехать в Лондон.

Но вернемся в тот день. Коба сказал мне:

– Пока ты отдыхал в лагере, товарищ Берия, туда тебя посадивший, работал не покладая рук. Да, мы отстали. Но мы знаем об их работе все, а они о нашей – ничего. Это преимущество, и весомое. Итак, ты со своей агентурой поступаешь в распоряжение Лаврентия. С этой минуты вы работаете вместе. Нашим ученым не надо сейчас изобретать новое. Изобретать будем потом. Нынешняя задача – повторить их бомбу, и как можно быстрее. Или, попросту говоря, украсть у империалистов всю технологию для нашего Проекта. Мы не скряги, готовы платить любые деньги.

В этот момент в кабинет вернулся Берия. И с порога заговорил о Проекте.

– Завтра, Иосиф Виссарионович, мы завербуем очень ценного сотрудника для Проекта.

– Но сейчас я дам тебе другого ценного сотрудника, моего друга Фудзи вместе с его людьми в Америке. Он работал там еще в двадцатых и очень успешно.

(Свой американский период я опустил в этом повествовании. Соображения секретности явились для меня решающими.)