Читаем Иосиф Сталин. Начало полностью

Я и сейчас вижу: они сидят за столом в начале века, пьют чай вприкуску и весело смеются… Камо, Надя, сестра ее Аня и брат Федя. Я смотрю на них из самого конца века. Я уже все знаю: Коба убьет Камо, посадит в тюрьму сестру Нади, погибнет и сама Надя, сойдет с ума ее брат… Опасный у нее жених! Но все это впереди.

Сейчас Надя смотрит на него хмельными, влюбленными глазами.

<p>Его первая шахматная партия</p>

Вначале я ничего не мог понять. Помню, с каким изумлением я читал «Правду», которую выпускали теперь Каменев и мой друг. Очень странно писал в ней Коба. Славил Российскую социал-демократическую партию, будто забыл, что единой Российской социал-демократической партии для нас, соратников Ленина, не существует: есть два непримиримых врага — большевики и меньшевики. Чего стоили призывы Кобы к завоеванию Босфора и Дарданелл, его требования непременно сохранить территории бывшей империи! Коба открыто топтал ленинские лозунги.

На моих глазах произошла яростная сцена. Я пришел к нему в редакцию и буквально столкнулся с ворвавшимся туда Шляпниковым. Оттеснив меня, он бросился в кабинет Кобы. Я услышал крик:

— Мы, большевики, призываем к ленинским лозунгам — братанию на фронте, немедленному прекращению войны! А ты что пишешь в нашей партийной газете? «Лозунг „Долой войну!“ совершенно не пригоден!» — вот что ты пишешь! Твой товарищ Каменев призывает солдат «отвечать пулей на немецкую пулю». А эта твоя империалистическая околесица — «завоевать проливы и сделать Черное море внутренним русским морем»?..

И тут я услышал ответный бешеный вопль Кобы:

— Вон отсюда! Убью, сволочь!

Раздался страшный грохот. Бедный Шляпников пулей вылетел из кабинета.

Когда я вошел, Коба преспокойно сидел за столом и писал. В углу валялся брошенный в Шляпникова стул. Он поднял голову и усмехнулся:

— Товарищ Наполеон учит нас: у настоящего политика гнев не поднимается выше жопы… Учимся, понемногу учимся, — и прыснул в усы.

…Шляпникова расстреляют в дни террора одним из первых. Коба ни про кого никогда не забывал…

Бедный Шляпников был прав: то, что писал Коба, было повторением того, что писали и говорили министры Временного правительства и меньшевистское руководство Совета. Так что и правительство, и вожди Совета сразу заметили Кобу, влиятельного функционера радикальной партии большевиков с такими удобными нерадикальными взглядами. «Коба Сталин» — так по-новому подписывал он свои статьи. По-новому подписывал он их не зря. В Петроград приехал совсем новый Коба. Прежний остался за Полярным кругом — преданный, жалкий глупец, которого использовали и так легко забыли. Новый Коба Сталин больше не служил богу Ленину. Коба Сталин служил себе. Точнее, себе и Революции — постольку-поскольку она могла служить ему.

Все сильнее становится Совет. Безвластное Временное правительство ищет у него поддержки. В состав правительства введен один из лидеров Совета — эсер Александр Керенский… Во главе Совета по-прежнему стоял наш соплеменник меньшевик Николай Чхеидзе. Другой соплеменник меньшевик Ираклий Церетели — еще один вождь Совета. Вечное братство маленького народа… Конечно же оба захотели, чтобы большевики делегировали в руководство Совета грузина Кобу с такими полезными взглядами. Вчерашний всеми забытый туруханский ссыльный — теперь член Исполнительного комитета Совета, истинного властителя Петрограда. Свершилось! Приближаясь к сорокалетию, мой друг впервые соединился с властью.

Шахматная партия проходила блистательно, но конец ее был впереди.

<p>Унижение последнего царя</p>

В это время нам опять понадобились деньги. Драгоценности Кшесинской не принесли большой прибыли. Рынок в те дни был буквально забит драгоценностями. Их щедро продавали обнищавшие хозяева прежней жизни и воры, по ночам грабившие их дворцы и квартиры. При этом жизнь ужасно подорожала. Так что расходы на создание Красной гвардии все возрастали. Деньги требовались и Кобе на партийную газету. Он сказал мне кратко:

— Надо достать.

Как же загорелись мои глаза — неужто вернулась наша молодость? Опять эксы!

— Говорят, плохо охраняются дворцы великих князей… — начал я.

— Где плохо охранялось, все уже взяли воры.

— Остается Царское Село, дворец с Семьей охраняют надежно. — Я усмехнулся.

— А ты узнай, дорогой, как его охраняют. Завтра туда поедет инспекция от Совета. Слух прошел, будто Семья сбежала.

— Как это сбежала, если охрана ее видит каждый день?

— Совет пустил этот слух, чтобы иметь повод показать свою власть. Я включу тебя в депутацию.

Вас будет двое: левый эсер Мстиславский — от эсэров и ты — от большевиков. Он старший, ты будешь не так заметен.

Автомобиль опять же с солдатами, лежащими на крыльях, повез нас в Царское Село. В автомобиле эсер Мстиславский (революционная кличка) глянул на меня насмешливо:

— А ты, погляжу, разоделся на царский прием.

Я был в обычном теплом пальто с меховым воротником и в шляпе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии