Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Продолжение выступления Штеренберга состоялось 27/XI. Заявив вначале, что он признает ошибочным некоторые моменты в своем первом выступлении, например, заявление о том, что художники, в частности он, голодают, Штеренберг, продолжая речь, допустил контрреволюционные утверждения о том, что в советской действительности нет свободы творчества, что творчество заключено в узкие рамки и что творчество превратилось в «продажный труд».

Выступление Штеренберга имело большой успех у аудитории, речь его неоднократно прерывалась аплодисментами и одобрительными возгласами.

27/XI – на заседании конференции выступил писатель И. Эренбург, который в ряде моментов поддержал установки Штеренберга. Эренбург объявил руководящую группу МОСХа – Бродского, Кацмана, А. Герасимова и др. «обозом советского искусства», непонятно почему выдвинувшимся в авангард, и заявил, что искусство этой группы не может быть большим революционным искусством, так как ему неведомы ни муки исканий, ни восторги достижений.

Выступление Эренбурга имело шумный успех. Характерен следующий инцидент: художник Богородский крикнул с места, что Эренбург говорит так потому, что его жена учится у Пикассо (крайне левый в формальном отношении французский художник). Эта реплика вызвала огромное возмущение зала, и под крики: «долой», «вон его», «бей его», «хулиган с партбилетом» и т. д. Богородский должен был уйти с заседания.

29/XI – на дискуссии выступили артист еврейского камерного театра Михоэлс и художник Дейнека, также с успехом поддержавшие Штеренберга. В частности, Дейнека совершенно неожиданно для руководства МОСХа и для президиума конференции заявил, что «у нас художники, которые держат в своих руках источники материальных благ, сидят в президиумах», между тем, как в президиуме место не им, а Штеренбергу, которого художники уважают, потому что многому научились и продолжают учиться у него.

В значительной степени успех речи Штеренберга объясняется тем обстоятельством, что Центральное Бюро МОСХа (хозяйственная организация Московского союза художников) за 1935 г. в финансовом отношении вышла с большим прорывом и задолженность художникам по договорам и за исполнение работы достигает до 100.000 рублей. Задолженность отдельным художникам не выплачивается по 3–6 и более месяцев.

Такое состояние ЦБ МОСХа особенно болезненно отражается на молодых художественных кадрах, основной заработок которых слагается из заказов, полученных через ЦБ и по контрактации.

На этой почве среди художников, в том числе и членов ВКП(б), наблюдаются нездоровые настроения. Отмечены отдельные случаи разговоров о голоде и самоубийстве…

В кругах, близких к Штеренбергу, говорят с его слов, что будто бы инструктор ЦК ВКП(б) тов. Динамов заявил Штеренбергу о предстоящем снятии нынешнего руководства МОСХа. Этот слух… комментируется, как признаки ожидаемого восстановления ранее существовавших художественных групп и организаций».

Из царства единения – в царство репрессий

Своеобразным сигналом к постепенному развертыванию массового террора послужило убийство Кирова, совершенное террористом-одиночкой Леонидом Васильевичем Николаевым в Смольном 1 декабря 1934 года. Многим казалось, что в решении Сталина в тот же день издать репрессивное постановление ЦИК, упрощавшее производство следствия и суда и ужесточавшее наказание по делам о терроризме, сыграли и личные мотивы. Действительно, ближе всех из членов Политбюро Сталин был с Сергеем Мироновичем Кировым, которого он сначала сделал главой ленинградской парторганизации, а затем членом Политбюро и секретарем ЦК (сотрудничество Мироныча с кадетами на заре революционной деятельности их дружбе никак не мешало). Сразу после убийства Кирова М.А. Сванидзе, свояченица первой жены Сталина, отмечала в дневнике, что Сталин с Кировым «был очень хорош и близок… Убит злодеем Киров, этот совершенно обаятельный человек, любимый всеми и пользовавшийся дружбой и любовью Иосифа… Какое неслыханное злодеяние… Иосиф сильный человек, он геройски перенес всю боль и тяжесть утраты Надюши, но это такие большие испытания за короткое время».