Иосиф Сталин

"К концу июня армии Юга России, преследуя разбитого противника, вышли на фронт Царицын - Балашов - Белгород - Екатеринослав - Херсон (исключительно), упираясь прочно своими флангами в Волгу и Днепр". (А.И. Деникин. "Очерки русской службы". Январь 1919 - март 1920". Минск, 2002. С. 55).

20 июня в Царицыне Деникин подписал т.н. "московскую директиву", приказывавшую наступать на Москву. Альтернативой этому могло быть движение навстречу Колчаку, но к этому времени войска адмирала уже отступали.

В лагере красных после весенних неудач был смещен советский главнокомандующий И.И. Вацетис и назначен С.С. Каменев, ранее командовавший Восточным фронтом. Прошли новые мобилизации. На Южный фронт было переброшено шесть с половиной дивизий с Восточного и три дивизии с Западного фронтов. К середине июля на Южном фронте было 180 тысяч штыков.

1 августа советская 10-я армия начала наступление на Царицын, но после жестоких боев с использованием всех резервов белые отбросили красных.

Ударная советская группа под командованием бывшего генерала Селивачева должна была 3 августа ударить в направлении Харькова, но это наступление не состоялось. Неожиданным ударом на три дня раньше 1-й армейский корпус под командованием генерала Кутепова перешел в наступление и разбил 13-ю и 14-ю советские армии.

После тяжелых боев Добровольческая армия быстро продвинулась к Воронежу, Курску, Десне.

В конце июля командующий Донской армией генерал Сидорин (один из участников подготовки Корниловского мятежа) организовал кавалерийский корпус под командованием генерала Мамонтова, которому была поставлена задача прорвать красный фронт "для расстройства управления и тыла Южного фронта".

Свою задачу Мамонтов выполнил только отчасти, т.к. в результате набега захватил огромное количество имущества, которое разместилось на "многоверстных обозах".

5 августа корпус взял Тамбов, потом Козлов, Лебедин, Елец, Грязи, Касторную, Воронеж.

Советское командование почувствовало приближение катастрофы.

Троцкий, подававший 1 июля в отставку, 5 августа представил в Совет обороны проект дальнейшего развития мировой революции: "Ареной близких восстаний может стать Азия... Международная обстановка складывается, по-видимому, так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии". Троцкий предлагал создать кавалерийский корпус в 30-40 тысяч всадников для похода на Индию, создать "где-нибудь на Урале или Туркестане" штаб азиатской революции, собрать необходимые кадры лингвистов, переводчиков, местных "туземных революционеров". (Цит. по Ю.В. Емельянов. "Сталин. Путь к власти". М., 2002. С.313).

Этот план вовсе не свидетельствовал о капитуляции Троцкого. Но положение было очень тяжелое; надо было готовиться ко всякому.

Тем не менее борьба продолжалась с еще большим ожесточением.

25 августа Кутепов взял Курск. 13 октября был занят - Орел. Добровольцы продвигались к Туле.

"В начале октября Вооруженные силы Юга России занимали фронт параллельно нижнему плесу Волги до Царицына и далее по линии (примерно) Воронеж - Орел - Чернигов - Киев - Одесса. Этот фронт прикрывал освобожденный от советской власти район, заключавший 16-18 губерний и областей, пространством в 810 тысяч квадратных верст с населением в 42 миллиона". (А.И. Деникин. "Очерки русской службы". Январь 1919 - март 1920". Минск, 2002. С. 81).

27 сентября Сталина назначили членом Реввоенсовета Южного фронта.

Весы истории качались.

"Хоть цепочкой, хоть цепочкой, но дотянуться бы до Москвы! ", - воскликнул на совещании начальник штаба ВСЮР генерал И.П. Романовский, как будто предвидел скорую истощенность добровольческих сил.

"Санкт-Петербургская Россия" надеялась, что героизм ее офицерских частей будет поддержан населением. Но реальность была к ней жестока.

"Добровольцы освобождали от диктатуры большевиков. От реквизиций, расстрелов, надругательств над храмами. Насколько позволяли условия гражданской войны, белые генералы стремились к законности, что порой приводило население в недоумение, так как оно видело бесцеремонность красных реквизиций. В Курске для кавалеристов Марковской дивизии потребовалось две тысячи подков. Добровольцы понадеялись на благотворительность курян. Те пожертвовали десять штук.

"Кузнецы и владельцы лошадей! - обратилась газета к землякам. - Вас просят устыдиться!".

Армия просила. Она могла требовать, но предпочитала отличаться от своих противников.

С наступлением осени командование обратилось к горожанам за помощью и в обеспечении теплыми вещами. Куряне пожертвовали ни много ни мало одну шубу.

"Вечернее Время" так писало об этом:

"То, что происходит сейчас в Курске, эта жуткая картина приходящих санитарных поездов, переполненных ранеными, которых никто из населения не встречает, от которых в панике разбегаются шкурники-извозчики, не желающие их перевозить, эти грустные вести из лазаретов, перевязочных и эвакуационных пунктов, где почти отсутствует общественная помощь и где, как рыба об лед, бьется безо всякой поддержки военное общество, - все это не может быть терпимо ни одного часу".