Иосиф Первый, император всесоюзный

Польша не была одинока в этой битве — во всяком случае, так думали польские политики и генералы. А как же, ведь Польша 31 марта 1939 года получила военные гарантии Великобритании, Польша 19 мая 1939 года подписала военную конвенцию с Францией! Западные союзники ее не бросят! В едином строю с западными демократиями Польша сокрушит нацистского зверя — против немцев вместе с поляками сражается весь свободный мир! Совокупные вооруженные силы этого антигерманского блока весьма внушительны и значительно превышают возможности вермахта. Конечно, польская армия архаична и плохо вооружена, но ведь она не одна!

3 сентября в 11.00 английское правительство предъявило Германии ультиматум — либо немцы восстанавливают статус-кво и выплачивают убытки и компенсации — либо Великобритания считает себя в состоянии войны с Третьим рейхом. Время — шесть часов.

И ведь Гитлер почти согласился! При условии, разумеется, что Польша удовлетворит требования Германии, декларировавшиеся как цели этого вторжения — Данциг и экстерриториальная автострада. Понятно, что немецкие требования остались без ответа, и в 17.00 3 сентября 1939 года немецко-польская война де-юре стала общеевропейской.

Англичане добились своего. Глупый немецкий Михель попался в капкан, так долго и так любовно для него подготавливаемый. Аминь!

* * *

Активные боевые действия между немецкими и польскими войсками очень быстро превратились в преследование; польская армия начала повальное отступление от своих границ. Бежала, кстати, не только армия — Правительство и президент Польши бежали из столицы в первые же дни войны! Правда, у высшей гражданской администрации был законный повод к такому безоглядному бегству — директива, которую дал польской армии сменивший на посту диктатора Польши Пилсудского маршал Рыдз-Смиглы, главнокомандующий польской армией.

3 сентября (на третий день войны, напомню) он приказал Главному штабу: «В связи со сложившейся обстановкой и комплексом проблем, которые поставил ход событий в порядок дня, следует ориентировать ось отхода наших вооруженных сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии…».

Этот приказ — признак полного и абсолютного личного поражения маршала Рыдз-Смиглого; его войска еще сражаются, его солдаты умирают — он же уже списывает свою армию со счетов. Это, мягко говоря, измена — всего на третий день войны приказ главкома гласит не об уничтожении прорвавшихся немецких колон и даже не об отводе войск на рубеж Нарев-Висла-Сан, а просто о бегстве. Дело в том, что закуток польской территории у «союзной Румынии» (она им была союзная против СССР, а не против Германии!) был шириной едва ли 120 км, с запада ограниченный землями Венгерской короны (бывшей чехословацкой Подкарпатской Русью), с востока — советской границей, и не имел ни естественных, ни искусственных рубежей обороны. Отдать приказ о бегстве армии в это захолустье — значит, априори лишить ее каких бы то ни было намеков на организованное сопротивление. Бежать — и никаких гвоздей!

Приказ не говорил о том, чтобы сохранить в румынском приграничье остатки государственности; приказ ориентировал войска и гражданскую администрацию на безоглядное бегство. И с военной точки зрения этот приказ поражает. Для того, чтобы с западных границ, от Познани, отвести польские дивизии на юго-восток, к восточным отрогам Карпатского хребта, им нужно было двигаться вдоль фронта наступающих немецких 10-й и 14-й армий, которые наступали на северо-восток, к Варшаве, почти семьсот километров! А польским дивизиям у Восточной Пруссии, в так называемом «польском коридоре», надо было отступать на юг, параллельно с наступающими немцами.

Впрочем, на отступление войск маршал Рыдз-Смиглы и не рассчитывал — смешно было! Главное в этом действе польских главарей было совсем не спасение армии (с вариантом интернирования ее в Румынии). Главное было совсем в другом.

Действующие руководители Польши бежали из страны (обрекая ее на исчезновение как суверенного государства) вовсе не потому, что так уж боялись немцев (как пишет Ю. Мухин), или надеясь организовать в занюханных Залещиках свой польский Сталинград — Варшава для этого подходила намного лучше. Они бежали именно для того, чтобы Польша, захваченная вермахтом, ПЕРЕСТАЛА СУЩЕСТВОВАТЬ КАК НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО ПОЛЬСКОГО НАРОДА, в то же время де-юре продолжая оставаться в состоянии войны с Германией!