Читаем Иосиф Грозный<br />(Историко-художественное исследование) полностью

— То-то… Тогда собирайтесь, — вдруг переходя на «вы», пробасил он. — Там будет хорошая комната… Новая… Зарплата выше… Все, что надо… Но — смотри! (Опять на «ты»). Служить, служить, СЛУЖИТЬ! Чтоб товарищ Сталин довольны были. Никаких пререканий с ним! Упаси тебя бог! Никаких вопросов… Жалоб… Там… В крайнем случае… Кто обидит… МНЕ! — толстый Власик явно был не в духе. — Собирайтесь живо… Чтоб… Машина будет… Много добра? Огарков разных? У вас… У тебя?

— Мало. Ничего нет… Платья… Юбки… Да так…

— Собирайтесь! — Власик любил повторять. — Час на сборы. И…

— Слушаюсь.

— То-то! — ушел, грузно ступая в сапожищах по скрипящим половицам. Сапоги были — сорок последний…

А она, проводив осмелевшим взглядом спину гиганта, его жирный загривок, вдруг поняла: не зря ее переводят.

Никого из зубаловской обслуги, кроме нее, в Кунцево не взяли.

* * *

— Служащих с дальнэй… Уволить… Оставыт минымум. Суда ныкаго нэ хачу. Пусть там сыдят эты… Аллылуэвы… суда ым вход… запрэщен.

— Может быть… Истрину… Недавно принята… Хорошо служит… Просила меня… (Врал, врал Николай Сидорович, сам он душой прикипел к пригожей подавальщице… Ведь выбирал для себя! Ох, тайна… Однако не от Сталина.)

Сталин ТАК посмотрел… Двинул усом! Мороз по коже. Но, очевидно, Власик угодил. Ее-то, Валечку, Сталин и сам хотел взять из Зубалова. Сам хотел… Но не подавал вида. Решил: «До случая. Не угодят здешние, новые. Прикажу…» А не угодить ЕМУ — это уж очень просто.

— Рэшяйтэ… самы, — буркнул он. — Самы! — с той интонацией, какую вкладывают в приказ. — Да!

И Власик отлично понял это! Он ли не знал товарища Сталина. Еще с тех, с царицынских времен. Знал, понимал каждый его жест, вздох, фырканье, взгляд этих страшно меняющих цвет глаз. Этого вкрадчивого сталинского голоса, от которого мурашки ползли по рукам, по заспинью… Власик знал, кажется, все привычки-прихоти Хозяина. Так преданный раб может любить своего рабовладельца, скорее уж не раб, зачем обижать его, а тот из рабов, кого именовали вольноотпущенным и которого отпускали, зная, что он, отпущенник, никуда никогда не уйдет. Да. Несмотря на дубовую внешность, ухватки, силу амбала и хама, Николай Власик знал, как поддакнуть Хозяину, как даже усмирить его гнев, как ввернуть нужное слово, как поддакнуть, как разыграть изумление и в дурака, в дурака сыграть (а дураком он вовсе не был!), и даже знал, когда можно спорить с ХОЗЯИНОМ, отстаивать что-то свое. Одна из черт Сталина: беспощадный во всем крупном и решающем, был он уступчив даже обслуге, какой-нибудь прачке (мать прачкой была!), мог выслушать сентенции дворников, истопников, банщиков и шоферов. Да, Власик был самый удобный из слуг. И потому — не падал. Валились другие… Он оставался. И вот ведь опять верховым чутьем, верховым, мужицким, лукавым, угадал и — угодил Вождю.

Румяная, улыбчивая, вся в улыбках, как утреннее солнышко, появилась в столовой вождя Валечка:

— С добрым утречком, товарищ Сталин! Чай подавать?

<p>Глава третья </p><p>ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК</p>

Учись не для школы, а для жизни.

Античный афоризм

Бывшая охрана вождя клятвенно утверждала: «Никаких тайных советников, как и двойников, у Сталина не было!» И приходится согласиться: НЕ БЫЛО! Не было из простого психологического вычисления: Сталин был только Сталин и никогда не потерпел бы около себя никакого двойника (а черт знает, что этот двойник вдруг задумает выкинуть!). Самым главным советником Сталин раз и навсегда определил для себя САМОГО СЕБЯ. Только сам принимал решения, только после взвешивания всех «за» и «против» и часто в жестоком споре с собой слушался и соглашался или отвергал полупринятое решение. Иногда выносил это готовое решение на Политбюро, но все равно знал — будет так, как написано его рукой. Постепенно он даже просто отучил советующих, обратив их в подтверждающих его мысли. Впрочем, тут есть одна поправка: у Сталина было великое множество советующих — в первую очередь это были книги, отобранные им в его личную библиотеку, и, кроме того, специальные люди немедленно находили ему любое, самое недоступное издание, едва в нем, этом издании, возникала нужда.

История не знает ни одного столь много читавшего диктатора. На чтение, поглощение и поглощение книг, журналов, газет, спецпереводов (только ему или для Политбюро) уходила четверть, а то и треть его рабочего времени и почти весь его отдых, — Сталин не умел отдыхать вообще, лишь менял рабочее место в Кремле или Кунцево на южные «дачи». Читал он, когда был один, за обедом, завтраком, ужином, читал в поездах и машинах, читал ложась спать, на сон грядущий, но здесь предпочтительно русскую классику, причем особенно часто Гоголя и Чехова: «Ревизор» был его настольной книгой, а из Щедрина — «Головлевы». Иногда он не просто читал, но нужное подчеркивал, делал пометки на полях и очень редко выписывал. ЦЕНИЛ ВРЕМЯ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное