Иосиф Бродский. Вечный скиталец

Чиновница рассказывает о том, через какие бурные обсуждения пришлось пройти министерским работникам при составлении списка: «Хотелось учесть и мнения людей, активно обсуждающих список на нашем официальном сайте. Сначала мы предложили всем желающим прислать свои предложения – получили 5540 произведений! Из этих пяти тысяч вычеркнули книги, входящие в школьную программу, составили рейтинг самых популярных. Таким образом мы получили перечень из 1050 произведений. Составили авторитетную рабочую группу, которая сократила список до 200. С этими двумя сотнями мы думали-думали, но ничего сделать не могли. Так и отправили в правительство. Но нам его вернули, попросив все же оставить именно 100». Конечно, раз главный читатель велел – ровно 100!

Именно обилие ретивых составителей и совершенно начетнический, казенный, а не творческий подход привели к появлению такого эклектичного, а в каких-то частях и жалкого списка. Во-первых, не была выполнена фундаментальная установка: не пересекаться с учебной программой, с авторами, рекомендованными к обязательному прочтению. Тут, конечно, особая песня! По сравнению с действующим стандартом, в новую программу не попали Александр Куприн, Николай Лесков, Алексей Толстой. Из авторов, которые не были обязательны (можно было выбрать других), но традиционно изучались в старших классах, в программу не вошли Виктор Астафьев, Николай Рубцов, Александр Вампилов (кстати, выдающегося русского драматурга нет и в списке 100 книг!).

Мне звонит один легкомысленный поэт и говорит с радостью: «Я с ним согласен хотя бы потому, что Николай Рубцов есть, а Иосифа Бродского – нет!». Я горько рассмеялся: «Бродского нет потому, что он обосновался в обязательной программе». В 2010 году в том же СПбГУ прошла конференция, посвященная творчеству Бродского, в программе которой была особая секция: «Произведения Иосифа Бродского в рамках школьной программы». В сборнике, изданном по итогам конференции, есть целый раздел, в котором собраны учебно-методические разработки уроков с рекомендациями по отбору произведений и составлению вопросов и заданий. А ведь народ читает и любит Пушкина, Есенина, Рубцова! Они роднее и понятнее для всех школьников.

В отвратительном стихотворение «Представление» Бродский пишет:

Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах – папироса.
В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
И нарезанные косо, как полтавская, колеса
с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром
оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
Прячась в логово свое
волки воют «E-мое».
«Жизнь – она как лотерея».
«Вышла замуж за еврея».
«Довели страну до ручки».
«Дай червонец до получки».

Да, уже волки воют: «Е-мое» – не надо доводить страну до ручки и выдавать ее «замуж за еврея»…

Испанский политик и писатель Грегорио Мараньон сказал просто: «Я люблю Испанию, потому что я ее знаю». Вот главный критерий при отборе книг – хоть Бродского с Довлатовым, хоть Рубцова с Кузнецовым: помогают ли они лучше узнавать и крепче любить Россию? Так строилось воспитание в нормальных семьях и в царской, и в советской державе. Приведу темы сочинений, предлагавшиеся гимназистам старших классов в начале ХХ века:

• Слово как источник счастья.

• Почему жизнь сравнивают с путешествием?

• Родина и чужая сторона.

• О высоком достоинстве человеческого слова и письма.

• О непрочности счастья, основанного исключительно на материальном богатстве.

• О проявлении нравственного начала в истории.

• На чем основывается духовная связь между предками и потомством?