Йошкин дом

Пруд старый, заросший тиной и ряской. Он внизу, а над ним — обрыв и деревья со всех сторон. Деревья черные и страшные: почему—то тут, возле пруда, на них никогда нет листьев. Пруд большой и, говорят, глубокий. Митя в него даже заглядывать боится. Чтобы в него заглянуть, нужно нагнуться над обрывом, и тогда черные деревья отразятся в зеленой воде.

— А давай Митю в пруд бросим, — предлагает Ольга.

— Давай, — соглашается Лена и на Митю смотрит: что он скажет.

Митя сразу верит, что сейчас его бросят и пруд, но надеется, что это они шутят.

— Это вы шутите? — спрашивает он на всякий случай, глядя на Ольгу с Леной снизу вверх.

— Нет, не шутим, — говорит Лена и берет Митю на руки. — Сейчас раскачаем и бросим. Ух ты, какой легкий.

Митя знает что он легкий: бабушка его часто берет на руки. Но Лена и Ольга на руки его никогда не брали, видимо, потому что никогда до этого не собирались бросать его в пруд. Лена поднимает Митю и держит за руки, а Ольга берет за ноги. Он смотрит над собой и видит черные ветки деревьев, а на их фоне — Ольгу и Лену. Ольга и Лена ужасно большие и очень высокие.

Митя вырывается, но они держат крепко, у них длинные сильные пальцы, над их головами качаются ветки. Митя понимает, что сейчас его правда бросят в пруд, становится страшно, и он начинает плакать. Он мальчик, и плакать ему нельзя, но сейчас ему все равно, потому что после того, как его бросят в пруд, он уже больше не будет мальчиком. Вообще никем не будет.

— Пожалуйста, не надо бросать меня в пруд! — От слез слова получаются нечленораздельными, и Лена с Ольгой их, наверное, не понимают. Митя глотает слезы чтоб говорить яснее, и кричит так громко, как только может:

— Нет! Не хочу! Оленька, Леночка, пожалуйста, не надо!

Ух! Ух! Ух! — раскачивают Митю четыре руки, и черные ветки деревьев качаются над его головой. Черные ветки перед глазами, черная вода с зеленой ряской скачет внизу, черные кусты перед водой прыгают в тряске. Ух, ух, ух! Митя все еще кричит, но какая—то часть его сознания уже не слышит собственных криков, а просто смотрит на это качание веток и воды и качается вместе с ними. Маленький куст дрожит у самого пруда. Каждый раз, встречаясь с ним глазами, Митя зажмуривается, но иском спеша открывает глаза. Ух! Ух! Ух! Он перестал плакать, и только негромко стонет.

— Ладно, хватит, — говорит Ольга и опускает Митины ноги на траву.

Лена еще какое—то время держит его за руки, потом тоже отпускает. Трава мягкая, она растет прямо на земле и никуда не качается. Митя лежит на траве и смотрит в небо. Если смотреть в небо прямо вверх, видны два белых облака.

— Митя, вставай, — говорит Ольга и поправляет косу. — Ты нас уговорил, мы не будем бросать тебя в пруд. Пошли домой.

Она подает Мите руку и ведет за собой. Вторую руку Мите подает Лена. Он берет их обеих за руки и идет между ними. Они втроем снова проходят возле палатки, и все, кто там стоит, снова видят, как большие Ольга и Лена ведут Митю за две руки. Возле Митиного дома их встречает Эрка.

— А где это вы были? — спрашивает она, и видно, что ей заранее завидно.

— Да так, на пруд ходили, — отвечает Ольга, косясь на Митю. — Гуляли.

— Ага, гуляли, — солидно подтверждает Митя и смотрит на Эрку свысока.

ЮСЯ

Девочка была бы одинокой, но у нее была подруга. Лучшая. Собственно говоря, единственная. Имя подруги было Люся, но вначале девочка была совсем маленькой и имени «Люся» выговорить не могла. Говорила: «Юся». Потом подросла и уже могла выговорить все, но Юся так и осталась Юсей. Она на Юсю спокойно откликалась. Она вообще была спокойная.

Девочка жила на третьем этаже, а Юся в том же доме на втором. Это было удобно: девочка могла приходить к Юсе когда хотела, и никто не волновался, что по дороге она потеряется или попадет под машину. Девочка приходила к Юсе каждый день, и Юся каждый день была ей рада. Они обе были невелики ростом, поэтому девочка вставала на цыпочки, чтобы достать до электрической кнопки, и звонила в дверь, а Юся вставала на цыпочки, чтобы дотянуться до дверной цепочки, и открывала. При виде девочки Юся обязательно всплескивала руками и всячески выражала удивление и радость, хотя она знала, что это пришла девочка, потому что никто другой к ней не ходил.

Юся торжественным жестом приглашала девочку войти и вела ее в свою комнату с большим диваном. Они залезали на большой диван и садились там, поджав ноги. Беседовали. Сначала девочка рассказывала: о том, что она видела во сне и ела на завтрак; о том, какая пальма растет перед ее окном, о том, как новая кукла поссорилась со старым мишкой и еще о разном.