Иоганн Буш

И она приехала, Берг… И я сидел за столиком в ресторане и видел, как она входит подтянутой, чуть деловой походкой, и, конечно, ком подкатил к горлу, такой она была юной, и жмуриться захотелось от ощущения полнейшего счастья. И я подумал, что любовь — как раз и есть эти мгновения счастья, а все остальное уже — воспоминания об этох минутах, или ожидание их.

Она подошла ко мне, тихо сказала: "Доброе утро, Иоганн…", постояла чуть-чуть, и на секунду я потерял чувство реальности, и мне показалось, что мне не 45, а 25… Ревекка рассмеялась и села напротив.

"— Ох, как я боялась и ждала этой минуты! — сказала она. — Я все время представляла, как это будет, когда я скажу: "Привет, Иоганн…" и поцелую тебя. Я думала об этом с тей пор, как в первый раз ты вошел в аудиторию в Лайпцигском университете и сказал: " Привет, ребята, я — писатель Иоганн Буш". С тех пор я потеряла голову…

"— Да-а! — протянул я. — Должно быть это ужасно влюбиться в своего преподавателя."

"— Настолько, насколько ужасно влюбиться в свою ученицу,"- сказала Ревекка.

"— Вот так мы и влипли, дорогая моя ученица. Подумай, о том, что ты скажешь своим родителям."

"— Они в Лайпциге и ничего не узнают."

"— Они не узнают, но газетчики все разнюхают."

"— А тебе не все равно?"

"— А тебе?"

"— Не беспокойся за мой счет. А теперь скажи, что ты меня любишь, и давай что-нибудь закажем."

"— Меня в дрожь берет от того, как все быстро произошло. Все так неожиданно…"

"— Ты закончил?"

"— Да."

"— Тогда скажи три простых слова: "Я тебя люблю."

"— Я тебя люблю, Ревекка."

"— Спасибо,"- сказала Ревекка и почему-то разревелась.

8

Не смотри на меня так, Берг. Не смотри, ибо я не знаю, что тебе ответить. Я не могу ответить, это была настоящая любовь или нет. Может быть… Может, это была именно та любовь, которую ждешь всю жизнь, всю жизнь мечтаешь о ней и даже не чувствуешь, что это — именно та любовь; осознаешь потом, когда потеряешь… Любовь всегда теряешь, Берг. Странно. Или она растворяется, как молоко в воде, принимая уродливый и безобразный вид, именуемый браком; или тонет и захлебывается в страшном осознании огромной ошибки; или просто ее теряешь. Теряешь ту, которую любил, и не можешь больше найти… Ты не знаешь, где теперь Ревекка? Ведь ты не знаешь, где теперь Ревекка… Почему ты не знаешь, где теперь Ревекка? Почему я не знаю, где теперь Ревекка?..

Она закончила интервью, и газета, редактируемая Йозефом Неффе, напечатала статью Ревекки Мейсснер. Статья эта заканчивалась так:

"Ревекка Месснер: Когда вы закончили книгу, Герой пришел к вам?

Иоганн Буш: Да. Он пришел ко мне, и унас был разговор. Самый тяжелый за всю мою жизнь…

Р.М.: Он просил не убивать его?

И.Б.: Да.

Р.М.: И тем не менее вы убили его?

И.Б.: Да.

Р.М.: Знаете, Иоганн Буш, вы теперь писатель без героя…

Писатель Иоганн Буш на это ничего не ответил и лишь улыбнулся грустной улыбкой…"

А потом мы с Ревеккой поехали путешествовать по Германии, и мы были одни и были рады уехать из Берлина, потому что уже начали в светских хрониках появляться наши фотографии, снятые расторопными репортерами. Даже появилась большая статья, написанная каким-то ублюдком, статья с довольно-таки ехидным названием: "Еще одна жена писателя Иоганна Буша?". И Ревекка и я думали, что правильно сделали, что уехали из Берлина.

На машине мы приехали в Мюнхен, где к нам присоединился старик Неффе, потом мы поехали в мой родной Фрайбург, затем мы на машине же поехали смотреть, как Неккар впадает в Рейн после Мангейма, как Майн впадает в Рейн до Майнца, Лан — до Бад-Эмса, Мозель — у Кобленца, Зиг — после Бонна. Потом мы приехали в Дюссельдорф, где Эрфт впадает в Рейн, и, доехав до Дуйбурга, мы свернули и, оставив в покое Рейн, двигаясь параллельно Дартмун-Эмскому, а потом и Среднегерманскому каналам (с заходом в Оснабрюк), вышли к Везеру и вдольреки поехали на север вплоть до Бремена. Здесь Неффе покинул нас, на самолете вылетев в Берлин, а мы еще и поехали в Гамбург, потом вдоль Эльбы спустились до Магдебурга, а потом и сами самолетом вылетели в Берлин. Это было мое второе всегерманское путешествие (первое я совершил в 1989 году). Приехав домой, я на основе путевых заметок написал и выпустил книжку "До и после Воссоединения". Для меня это была важная книга, и я был рад, что путешествие мое не прошло даром. Кроме того из этого путешествия я имел еще одну выгоду. Выгода эта имела довольно-таки неказистый вид; она была лопоухой, кривоногой, у нее была светло-коричневая шерсть с серыми ободками вокруг глаз. Это был ты, Берг. Тебя, еще совсем щенка, подарил мне один друг из Магдебурга, и с тех пор мы были с тобой неразлучны, мой старый Берг…

Ты помнишь, как все было? Ты помнишь, какой была Ревекка? Ведь ты так любил полежать у нее на коленях… Не смотри так на меня, Берг. Не смотри, ибо я не знаю, что тебе ответить. Я не могу ответить тебе, это была настоящая любовь или нет. Может быть. Может быть, это была именно та любовь, которую ждешь всю жизнь, всю жизнь мечтаешь о ней и даже не чувствуешь, что это — именно та любовь; осознаешь потом, когда потеряешь…