Иоанн Грозный

«Злочестивец, в руке своей ты держишь не крест животворящий, а острое оружие, которым ты, с своими злоумышленниками, жителями сего города, хочешь уязвить наше царское сердце! Вы хотите отчизну нашей державы, Великий Новгород, передать польскому королю. С этих пор ты не пастырь и не сопрестольник Св. Софии, а волк, хищник, губитель и изменник нашему царскому венцу…»

Засим царь приказал служить обедню. Во время богослужения Иоанн усердно молился, а после обедни отправился со всеми своими приближенным в столовую палату – за трапезу. Но едва подана была пища, как царь завопил диким голосом. Это был условный знак для грабежа. Все присутствовавшие схватились и бросились на злодейство. Архиепископ Пимен был схвачен. Опричники бросились грабить владычную казну.

Царский дворецкий и духовник завладели ризницею и казною Св. Софии, а отсюда отправились по всем церквам и монастырям грабить казну и ризницы в пользу царя. Сам Иоанн уехал в Городище. Туда он приказал привести тех новгородцев, которые были взяты под стражу еще до его прибытия. С ними привели их жен и детей. Иоанн приказал всех их раздеть и подвергнуть истязаниям. И действительно, они преданы были «неисповедимым» мучениям. Их били, терзали и жгли особенным, изобретенным самим царем, составом. После этого их привязывали к саням ногами и волокли за царским поездом до Новгорода, за этими мучениками везли их жен и детей. Замученных новгородцев бросали с моста в Волхов, а за ними спешили отправить связанных их жен и привязанных к ним детей. Царские слуги ездили по реке и баграми добивали тех, кто случайно всплывал.

Пять недель в таком виде ежедневно проявлялась царская ярость. Насытившись вдоволь убийствами, Иоанн начал ездить по монастырям и на своих глазах истреблять огнем хлеб в скирдах и зерне, рубить лошадей, коров и всякий скот.

Существует предание, что, прибыв в Антониев монастырь, Иоанн после обедни явился в трапезу, а затем издал приказ истребить все живущее в монастыре.

Не остались без истребления и простые смертные Новгорода. Иоанн приказал уничтожать товар, лавки, ломать двери и дома, бить окна и истреблять все имущество жителей. То же самое опричники проделывали и в окрестностях Новгорода.

Число убитых в Новгороде показывается различно, от 15 до 60 тысяч. Псковский летописец повествует, что Волхов был запружен телами. Все следующее лето свозили кучами умерших и утопленных и погребали. Но, помимо замученных и убитых, многие успели бежать из Новгорода и из этих беглецов Новгорода впоследствии образовались целые поселения.

Вдоволь насытившись кровью совершенно невинных и мирных граждан собственного государства, Иоанн, наконец, захотел показать им свою милость.

13 февраля созваны были уцелевшие новгородцы и к ним-то Иоанн держал такую речь:

«Жители Великого Новгорода! Молите Всемилостивого, Всещедрого и Человеколюбивого Бога о нашем благочестивом царском державстве, о детях наших и о нашем христолюбивом воинстве, да дарует Он нам победу и одоление на видимых и невидимых врагов наших! Пусть будет Бог Судиею изменнику моему и вашему, архиепископу Пимену, и его нечестивым советникам и злоумышленникам. На них, изменниках, взыщется здесь пролитая кровь… Живите и благоденствуйте в сем городе. Наместником я оставлю вам князя Пронского».

Пимена Иоанн отправил в Москву.

Из Новгорода Иоанн отправился в Псков, намереваясь и с ним расправиться, подобно Новгороду. Но находчивый воевода, князь Юрий Токмаков, сумел отклонить гнев и грозу, носившуюся над Псковом. Говорят, что отклонению злодейства в Пскове много содействовал юродивый Никола, весьма грозно и строго встретивший Иоанна.

Так ли это или иначе, но Иоанн ограничился только грабежом церковной казны и частного имущества и не тронул жизни жителей.

Возможно и еще одно толкование спасения Пскова. На Иоанна, как и на всех подобных больных, ярость, гнев и кровожадность нападают приступами. Наступает подобный приступ зверства, и он губит все живое. Оканчивается приступ ярости, и убийства прекращаются. Если мы проследим жизнь Иоанна после смерти Анастасии, то и здесь мы увидим, что на общем фоне жестокости, зверства и кровожадности все эти явления по временам ожесточались до невероятных, чисто болезненных, размеров, в другой же раз они стихали и уменьшались. Так, по-видимому, было и теперь.

Весьма возможно, что необычное усилие кровожадности и убийства, возникшее в Иоанне и выразившееся в стремлении к уничтожению целых городов, с злодействами новгородскими, постепенно ослабело и к прибытию в Псков снизошло до обычного состояния, почему Псков и отделался только лишь потерею имущества.