Иоанн Грозный

Казнили мнимых сообщников изменника Андрея Курбского и первым в этом отношении пал воевода Горбатов-Шуйский со своим сыном. За ними последовали на казнь шурин Горбатого, Петр Ховрин, окольничий Головин, князь Иван Сухой-Кашин и князь Горенский, – а князь Шевырев посажен на кол. Бояр Куракина и Немого постригли в монахи, – у многих дворян и детей боярских отняли имение, – других с семействами сослали в Казань. Близкий родственник царицы Анастасии, боярин Яковлев, также подвергся опале, но его царь помиловал, взяв клятвенную грамоту, подписанную архиереями, что он не уйдет из России ни в Литву, ни к папе, ни к императору, ни к султану, ни к князю Владимиру Андреевичу, – а равно не будет состоять с ними и в тайных сношениях.

Бояре Лев Салтыков, Василий Серебряный, Иван Охлябинин, Захарий Плещеев должны были представить ручательство в неизменной службе царю, причем поручители отвечали большими суммами денег.

Изъявив свою волю, на которой он оставался царем, расправившись с лиходеями и сделав распоряжение относительно постройки нового дворца, Иоанн отбыл в Александровское село, ставшее отныне его любимым местопребыванием.

Александровская слобода представляла собой городок. В ней было много церквей, красивых домов и каменных лавок. Храм Богоматери блистал снаружи серебром и золотом, на каждом кирпиче было изображение креста.

Царь жил в особых хоромах, обнесенных рвом и валом. Его свита помещалась в особых домах. Опричники жили в своей улице, купцы – в своей. Александровская слобода окружена была стражей и никто не смел проникнуть туда без ведома и разрешения царя.

Терзаемый подозрениями, бредом преследования и тесно связанными с ними болезненными образами своей фантазии и воображения, Иоанн искал утешения своим мукам в религиозной обрядности. Всю свою жизнь и обстановку он расположил соответственно своему болезненно-религиозному настроению. Самый свой дворец он обратил в монастырь, опричников в монахов, а себя произвел в игумены. Игумен окружил себя братнею из самых злейших опричников в 300 человек. Вяземского он сделал келарем, Малюту Скуратова параклиссиархом. Всю эту братию Иоанн одел в тафьи или скуфейки и черные рясы, под коими были прикрыты расшитые золотом блестящие кафтаны с собольей опушкой. У седел этой братии, при царских выездах по государству, висели метла и собачьи головы, как символ того, что они призваны мести Россию от сора и грызть царских лиходеев.

Иоанн дал этой братии, с монашеским платьем и звериными сердцами, особый монастырский устав. Жизнь в Александровской слободе располагалась так: в четвертом часу утра царь с царевичами и Малютою Скуратовым ходил на колокольню благовестить к заутрене. Чернецы спешили в церковь. Кто не являлся ~ бывал наказан восьмидневным заключением. Служба шла до шести-семи часов утра. Царь пел, читал и молился столь ревностно, что на его лбу оставались следы его поклонов. В 8 час. обедня. В 10 часов трапеза, за которою Иоанн читал назидательные творения. Все ели и пили досыта. Последним обедал царь-игумен. После обеда царь или вел с любимцами душеспасительные беседы о законе, или же ехал в застенки пытать какую-нибудь свою жертву. По-видимому, это последнее действовало на него особенно освежающе и ободряюще: после этого он был весел, шутил и был ласковый. В 8 час. вечер ня. В десятом часу он шел спать, причем трое слепых сказывали ему сказки. В полночь он просыпался и день начинался молитвою. Нередко во время слушания божественной литургии он давал самые жестокие и бесчеловечные приказания. Таким образом, царь жил между алтарем и застенками, с совершителями бескровной жертвы и исполнителями бесчеловечных и кровожадных приказаний, часто он был одновременно и игумен и палач. Такое сочетание может давать только душевная болезнь.

Беспокойный, непостоянный и суетливый царь, вечно пребывающий в тревоге и волнении, он часто прерывал эту жизнь отъездами в монастыри, на охоту на диких зверей и на травлю своих подданных в Москве и других городах.

Такая смесь аскетизма и строгой религиозности и кровожадного зверства дополнялась безнравственной половой необузданностью. Так, царь часто приказывал силою приводить к себе чужих жен, обесчестив которых отдавал на поругание опричникам, а затем возвращал мужьям. Иногда, опасаясь, чтобы муж не вздумал мстить за это безобразие, царь приказывал мужей умерщвлять, в некоторых случаях он не брезговал и издевательствами над опозоренными мужьями. Так, передают, что в одном случае Иоанн приказал изнасилованную жену повесить над порогом дома мужа и оставить труп в таком положении две недели, в другой же раз повешена была жена над обеденным столом своего мужа…

Желая проверить верность своих бояр, Иоанн не брезговал посылать им подложные письма от имени польского царя. Так были посланы письма князьям Вельскому, Мстиславскому, Воротынскому и конюшему Федорову. Бояре представили эти письма царю, присовокупив проклятия против Сигизмунда. Бояре были помилованы.