Иоанн Дамаскин

— Может ли быть наградой та, которая сама награждает, кого посчитает нужным наградить? — нахмурила брови Чиназа. — За храбрость и отвагу я могу наградить тебя любой из моих самых красивых рабынь.

Юстиниан понял, что хазарке, хотя она и знает греческий язык, образность еще непонятна. И он, улыбнувшись, стал разъяснять Чиназе, что у ромеев любая счастливая и желанная встреча считается наградой от Бога. Они ехали бок о бок, мирно беседуя друг с другом, и весь окружающий мир на время для них просто перестал существовать. На одной из стоянок Чиназа не выдержала одолевавшего ее любопытства и спросила, что означает маска на лице Юстиниана.

— Те, кто незаконно свергли меня, изуродовали мое лицо, чтобы я уже не мог претендовать на возвращение престола, принадлежащего мне по праву.

— Зачем же уродовать лицо? — удивилась хазарка. — Куда надежней отрубить всю голову.

— Я так и сделаю, когда вернусь на престол, — заверил ее Юстиниан таким уверенным голосом, как будто это уже произошло.

— Ты надеешься вернуться? — заинтересованно спросила Чиназа.

— Да, я вернусь, и думаю, что вернусь не один, а вместе с женой, которая будет царицей ромеев. — При этих словах Юстиниан многозначительно посмотрел на Чиназу.

Хазарская принцесса покраснела, так как намек был недвусмысленным.

4

В Семендере переговоры с каганом Ибузиром Джальбарсом прошли успешно. Немало этому способствовала его сестра Чиназа, которая убедила брата, что нынешние нестроения в столице ромеев вполне могут закончиться новым воцарением Юстиниана.

А уже через неделю весь Семендер гулял на свадьбе сестры кагана. После свадьбы счастливая пара, с разрешения Ибузира, отбыла на жительство в Фанагорию. Этот древний греческий город полюбился Юстиниану. Здесь же в старинном каменном храме Чиназу крестили с наречением имени Феодора в память знаменитой супруги Юстиниана Великого.

ГЛАВА 2

1

Болезнь к шейху Изифу ибн аль-Асу подкралась так же незаметно, как и старость. Изифу, которому минул шестой десяток лет, все еще казалось, что настоящая жизнь только начинается. Поэтому когда он серьезно занемог и слег в постель, он не захотел мириться с мыслью о смерти. «Это участь простолюдинов, — думал он, — а у меня есть власть и деньги для того, чтобы найти хороших врачей, которые излечат меня от недуга». Но вот прошло более месяца, а болезнь не отступала. Каких только лекарей, знахарей и всякого рода шарлатанов не побывало за это время у постели больного — все напрасно. Оптимизм шейха сменился мрачным унынием. Когда же до него дошел слух, что к ним в город из Лаодикии Финикийской прибыли два ученых иудея, ведающие тайны персидской магии, у Изифа вновь затеплилась в душе надежда.

Соломону бар Шимону, последователю тайного каббалистического[41] учения, хватило одного взгляда на больного шейха, чтобы понять всю бесполезность какого-либо лечения. Он многозначительно переглянулся со своим учеником Бен Шередом. Изиф, с нетерпеливой тревогой наблюдавший за иудеями, расценил взгляд целителя как боязнь продешевить с оплатой за исцеление, потому и поспешил заверить иудеев:

— Я не пожалею золота, если вы сможете вылечить меня.

— Золото имеет власть над людьми, но от гнева Божия им не откупишься, — спокойно произнес Соломон, отводя взгляд от больного.

— О чем ты говоришь, жалкий еврей? — возмущенно прохрипел Изиф. — Чем я мог прогневить Бога, когда свято соблюдаю Его законы, начертанные в священной книге рукой великого пророка Мухаммеда?

— Ваш пророк Мухаммед признавал закон, данный Богом через пророка Моисея, который строго запрещает обоготворять творения человеческих рук и поклоняться им. Но последователи Назарянина пренебрегают этой Божественной заповедью и создают себе кумиров, а это мерзость перед Богом.

— Да обрушится гнев Всевышнего на этих отступников, но я здесь не вижу своей вины, — воскликнул Изиф.

— Вина правителя не только в его личных деяниях, но и в делах подвластных ему народов.

— Значит, ты не желаешь помочь мне? — раздраженно и одновременно с угрозой произнес Изиф.

— В этом деле мало что зависит от моего желания. Я могу тебе помочь, но только при исполнении одного условия.

— Ты, пыль под моими сандалиями, еще смеешь ставить мне условия? — гневно воскликнул эмир, но тут же поспешно и более примирительно добавил: — Что ты еще хочешь просить у меня, я и так обещал тебе щедрое вознаграждение золотом.

— Открой же свои уши, почтенный Изиф, ибо то, что я скажу тебе, — это выбор между жизнью и смертью. Я долго изучал тайны вещей и познал великую магию чисел. Мои познания могут помочь человеку, но только если Сам Бог не будет препятствовать этому. Вот те условия, при которых я смогу вылечить тебя: ты должен уничтожить идолопоклонство и изгнать иконы из храмов подвластных тебе земель. И тогда годы твои будут приумножены по числу дней твоей болезни.

— Ты хочешь, иудей, сказать, что я проживу еще сорок лет? — недоверчиво спросил Изиф.

— Не только жить, но и править, ибо Бог даст тебе большую власть над твоим народом. Если же не исполнишь сего, то смертный час твой не будет ждать следующего захода солнца.