Инженер его высочества

Решив не откладывать дело в долгий ящик, я собрался было сходить к Гоше и сказать, что тоже хочу корабль, но призадумался. Все-таки серьезную вещь прошу, а не домик или тройку с бубенцами. Надо родить официальную бумагу. Я сел творить. Возможно, недостаток опыта и сказался на канцелярских достоинствах моей цидули, но мне она понравилась. Вот что у меня получилось:

«Его Высочеству Георгию Александровичу Романову, цесаревичу, атаману, генералу, Великому Князю и вообще хорошему человеку.

От дяди Жоры, технического директора всего, что тут вертится, стреляет, летает и ездит, да к тому же полковника.

Всеподданнейшая попрошайная бумага.

Гоша, доколе? Доколе я буду, как последний босяк, иметь в качестве личного транспорта пару мотоциклов и квадр? „Святогоры“ не считаются, это не транспорт, а геморрой. И не надо мне предлагать всякие там повозки с любым количеством лошадей спереди! Хочу яхту. Недорогую, тысяч триста вроде должно хватить. Могу ли я надеяться, что ты с истинно великокняжеским размахом придушишь свою жабу и накладешь поперек моей бумаги резолюцию „Согласен“?

С уважением,

Подпись. Дата».

В Гошином кабинете кроме хозяина был и его брат, великий князь Михаил. Увидев меня, он встал по стойке «смирно» и выдал:

— Господин генерал, разрешите обратиться к полковнику Найденову? Господин полковник, курсант Романов к полетам готов! Разрешение от врача получено.

— Вольно… э-э-э… курсант. Гоша, что за дела, кто у нас тут главнокомандующий? Мишель в последнем полете проявил себя настолько хорошо, что должен был перестать называться курсантом еще позавчера.

— Согласен, поволокитили немножко, но и с сегодняшнего дня стать сержантом — тоже неплохо.

Гоша выложил на стол украшенный печатями и чем-то еще приказ и подал брату пару погон.

— Поздравляю с первым авиационным званием, ваше благородие!

— Рад стараться, ваше высокопревосходительство, — серьезно сказал Михаил. Я с интересом глядел на него. Надо же, понимает, что полученные по факту рождения чины — это одно, а заработанное собственной, без преувеличения, кровью звание сержанта — совсем другое… Я сказал:

— Господин сержант, ваш полет в пятнадцать ноль-ноль. К моему приходу проверьте и примите самолет.

— Есть! — козырнул Михаил и вышел.

— Думаешь, из него будет толк? — спросил Гоша.

— Еще какой. Асом вроде Мишки ему, пожалуй, не стать, но нормальным летчиком он точно будет. А главное, есть подозрение, что у нас скоро появится первый хороший командир. А я к тебе, кстати, не просто так, а с официальным прошением.

— Это что же такое случилось? — изумился Гоша. — И где оно, кстати?

Я порылся по карманам и, найдя искомую бумагу в заднем брючном, расправил ее и выложил на стол.

— Вот!

Гоша с сомнением оглядел непрезентабельный листок, почитал, взял паркер и, написав на моем творении что-то явно длиннее, чем просто слово «согласен», положил в папку «К исполнению».

— Э, ты что это там накорябал, мне почитать можно? — забеспокоился я.

— Я точно не знаю, высочайшие резолюции просителям дают почитать в подлиннике или просто через секретаря осведомляют о результате? — задумалось высочество. — Ладно, конкретно в этом случае можешь ознакомиться лично, в знак признания некоторых заслуг. И в воспитательных целях тоже.

Гоша подал мне мой листок. Внизу было написано:

«Ну вот, вечно так, придумал что-то интересное и сразу себе. Эгоист! А о начальстве кто думать будет? Короче, повелеваю — строить это самое сразу в двух экземплярах. Я тоже хочу!

Дата. Подпись».

Глава 22

Незаметно наступила весна. Как раз к восьмому марта, которое еще не было никаким женским днем, Тринклер подготовил опытный образец своего двухтактного дизеля к сдаточным испытаниям. Кстати, этот двигатель по моему настоянию именовался «тринклером» — с творением господина Дизеля его роднила только способность воспламеняться от сжатия, остальное весьма отличалось.

Здоровенный чугунный картер на станине, цилиндр с хорошее ведро, выхлопная труба, уходящая в потолок, двухступенчатый топливный насос и компрессор — вот что я увидел. В торец маховика, от которого шли ремни отбора мощности, был установлен электромотор на чем-то вроде рельсов.