Иные миры, иные времена

Только два дня, думал Дэвидсон. Он воздерживался лишь пару дней. Ему не хотелось считать, сколько же дней в пяти годах.

Еще несколько дней работы закалили его до того предела, когда каждый новый ряд в поле уже не кажется кошмаром. Тело было здоровым, и мускулы довольно быстро привыкли к новому режиму. Мышцы становились более упругими; ночью он стал крепче спать, днем больше есть. Развитие чисто физических сил доставляло несказанное удовольствие.

— Посмотрите, как он ест, — говорила Ма Райнхарт за столом. — Словно это последний ужин в его жизни.

Дэвидсон улыбнулся и тут же отправил в рот еще одну ложку пищи. Это было правдой, сейчас он ел много, как никогда. Вся его предыдущая жизнь на Земле теперь казалась скучной и бесцветной. Лишь здесь он постигал подлинный смысл жизни.

Но то, что творилось с разумом, начало беспокоить его.

Свои телекинетические силы он надежно держал под контролем, несмотря на постоянный соблазн дать им волю. Это было трудновато, но все же он продолжал жить без использования своих паранормальных особенностей. Но была и обратная сторона медали.

Ранним утром пятого дня пребывания на Мондарране IV он проснулся в холодном поту и сел в кровати, дико озираясь по сторонам. Мозг его раскалывался, перед глазами плыли разноцветные круги; он моргнул, пытаясь отогнать видения. Затем встал с кровати.

Некоторое время он стоял, прислушиваясь к биению своего сердца и теряясь в догадках, что же с ним происходило. Натянув брюки, Дэвидсон подошел к окну и посмотрел во двор.

До рассвета было еще далеко. Солнце даже не показалось на горизонте, и по высокому небу плавно проплывали две луны. Их лучи серебрили просторы неестественным призрачным светом. Снаружи было на удивление тиха Дэвидсон понял, что случилось. Ответная реакция его измученного, подавленного организма, протест против неправильного с ним обращения. Нельзя вот так просто перестать использовать телекинетические силы, и все тут.

Он спустился по лестнице, замирая при каждом скрипе ступенек, и вышел из дома с черного хода. Едва ступая по земле, он подошел к маленькому загону у возделанного поля.

Дэвидсон торопливо взобрался по лестнице, приставленной к стене загона. На него дохнуло теплым, слегка спертый запахом огромной массы бобов, хранящихся внутри деревянного помещения. Он прыгнул с лестницы внутрь, по колено погрузившись в зеленую кучу стручков.

Затем, осторожно, постепенно, он привел свои телекиветические силы в действие. Волна удовлетворения нахлынула на него почти сразу же. Сначала он поднял в воздух один-единственный стручок, подкинул его на несколько футов от земли, потом опустил обратно на землю. Затем еще один, затем сразу два. Все это продолжалось в течение пятнадцати минут, и еще никогда в жизни он не получал такого удовольствия, как сейчас, разбрасывая стручки бобов в разные стороны.

Лишь одна вещь теперь беспокоила его. Он обнаружил вдруг, что не владеет старым ремеслом в совершенстве, как раньше. Требовалось некоторое усилие организма, чтобы привести телекинетические силы в действие, и сейчас он чувствовал легкую усталость, чего не наблюдалось раньше.

Злавещая мысль посетила его: а что, если воздержание повредило способности к телекинезу? Предположим, пять лет воздержания — если он столько протянет — навсегда отнимут у него силы? Нет, это невозможно. В конце концов, ведь не ов первый отправлен в такую пятилетнюю ссылку. Другие возвращались после отбывания срока вполне нормальными. Они просто воздерживались, находили в себе силы не делать ЭТО. Но было ли это действительно так? Вероятно, ночными часами, в укромных местах, они также давали волю своим инстинктам; жгли костры и передвигали предметы?

Дэвидсон терялся в догадках. В задумчивости он подкинул в воздух пару-другую стручков, затем, почувствовав себя окончательно освеженным, выбрался через окно, вниз по лестнице, обратно во двор.

Внизу стоял Бастер Райнхарт и с любопытством смотрел на него.

У Дэвидсона перехватило дыхание, но он смог взять себя в руки.

— Эй, вы там! Что вы здесь делаете, Ри? Почему не спите?

— Могу спросить тебя о том же. — Дэвидсон твердо решил отбрехаться. Руки его дрожали. Что, если Баетер шпионил за ним, видел его упражнения с бобами? Достаточно ли будет слов несовершеннолетнего подростка для тяжкого обвинения в колдовстве? Возможно — вполне достаточно в этом средневековом мире инквизиции, обуянном истерическим страхом перед ведьмами и колдунами.

— Почему ты не в постели, Бастер? Мамаше твоей это бы не понравилось, ты не находишь?

— Она ничего не имеет против, — ответил мальчик. Он показал банку, полную коричневых червей. — Я копал наживку. Единственное время для этого — полнолуние обеих лун. — Он заговорщицки подмигнул Дэвидсону. — Ну, а ваша история?

— Я просто не мог спать и вышел прогуляться при лунах, — нервно отвечал Дэвидсон, презирая себя за то, что ему-приходилось оправдываться перед этим мальчишкой. — Вот и все.