Иные миры. Дом Анны [СИ]

А за окном завывал ветер, и тучи, быстро двигаясь, оставляли за собой драные клочья. Иногда среди них проглядывало чистое небо и даже несколько звёзд успевали блеснуть в образовавшихся оазисах, но ветер снова нёс тёмно-серую массу вперёд, безжалостно замазывая эти «небесные глаза».

И тут почему-то на Анну напала тоска. Такая щемящая, подходящая комом к горлу. Почему она радуется разговору с этим убийцей? Неужели она так низко пала, так не уважает себя, что даже такое мужское внимание ей стало приятно? Анна всегда задирала планку для себя и для других так высоко, что некоторые мужчины даже боялись к ней подойти. Кто-то считал её высокомерной куклой, кто-то девушкой с ледяным сердцем, другие наоборот видели в ней скучную особу, у которой самым интересным занятием в жизни были книги. Она так затейливо вмещала в себя эти образы, чужие мнения, но на самом деле была другой. Ей хотелось быть любящей и нежной, домашней, заботливой, той, которая всегда была бы не просто спутницей, а настоящим другом. Она могла всё это подарить тому, кто бы не испугался этой искусственно созданной ширмы. Но таких не было. Её не боялись только глупцы, которые в упор не видели ничего: ни напускного, ни настоящего. А быть рядом с таким человеком было для Анны самоубийством, она не хотела превращать свою жизнь в болото, не хотела разрушать свою личность лишь ради того, чтобы быть не одной.

— Не грусти, Анна, скоро всё закончится, — «подбодрил» её Дан.

Она вновь присела на подоконник с чашкой в руках.

— Дан, тебя дома кто-нибудь ждёт? — поделилась она своим настроением с ним.

— Нет, — мрачно, как приговор самому себе, прозвучал его ответ.

— И меня никто никогда не ждёт. Лишь попугай и рыбки, — робко улыбнулась Анна. — Родители и сестра заботятся обо мне, переживают, но это не то.

— Одиночество в толпе.

— Да, точно. Столько людей вокруг, но я засыпаю и просыпаюсь одна, никто мне не кричит вслед: «Надень шапку, сегодня холодно!». Никто не сидит на кухне до полночи и не выслушивает о моих передрягах на работе, о потрясающе красивой рыбке, которую я видела в зоомагазине, о тех местах, куда мне непременно нужно попасть хоть раз, о цвете обоев, которые давно пора заменить в прихожей…

— О новой мелодии, которая крутится в голове и всё никак не удаётся подобрать её на гитаре, — продолжил он, — о фильме, который примитивен и безвкусен, но всем вокруг он почему-то нравится, о бесподобном кофе, который готовят в маленьком кафе за углом…

Они замолчали. Повисла давящая тишина, усугублённая темнотой обесточенного дома, сквозящей холодом щелью в форточке, грязным, затянутым тучами небом и такой же грязной, с остатками снега землёй. Странная внутренняя боль пронзила сердце и мурашками выступила на руках и ногах. Анна провела пальцем по стеклу, на котором не осталось никакого следа.

— Попытаюсь уснуть, — тихо проговорила она. — Спокойной ночи, Дан.

— Спокойной ночи, Анна.

Она легла в постель. Слёзы горячими струйками поползли по щекам, незаметно исчезая в подушке. За образом самоуверенной и принципиальной девушки скрывалось живое, ранимое сердце, трепещущее от ласковых слов, ищущее того, кто действительно поймёт, не осудит. Когда-то она надеялась, что появится принц и будут они жить долго и счастливо, вместе с юным возрастом исчезли и подобные взгляды на жизнь. Потом она уходила с головой в книги и фильмы, влюблялась во всех, кто только мог показаться ей привлекательным и заранее рисовала себе образ этого человека, которому он, конечно же, не соответствовал. А потом вдруг как-то неожиданно для себя просто смирилась. Смирилась с этой одинокой жизнью молодой девушки и даже начала находить в этом плюсы. Но в душе она не хотела быть одна, ей проще было принять все возможные семейные трудности, чем жить этой пресной, размеренной жизнью, где всегда и всё решала она сама. Эти противоречия воспитали в Анне одну не очень полезную черту — она всё делила на чёрное и белое, плохое и хорошее, неправильное и правильное… И ей было крайне сложно избавиться от уже привычного дуального взгляда на жизнь.

Утро разбудило голубым небом и ярким солнцем. Дом вновь был залит светом и играл знакомыми красками.

Анна позвонила на работу и, сославшись на нездоровье, отпросилась на несколько дней.

— Доброе утро, Дан, — уже по привычке начала она общение.

— Кому доброе, а кому холодное, морозное… — проговорил он, как всегда у кухонного окна.

Анна полностью открыла створку, накинув на плечи старую бабушкину шаль, которую она бережно хранила и никогда бы не променяла её ни на какую новомодную вещь.

— Чаю хочешь?

— Ты так близко, но магия не даёт мне до тебя дотянуться.

— И хорошо, что не даёт, — ответила Анна. — Где провод оборвал, электрик? Сколько же можно жить без электричества?

— До конца жизни, — ответил он и мило улыбнулся.

Они о чём-то непринуждённо болтали и со стороны эта картина была такой странной, непонятной, на грани безумства.

Анна решила больше не выключать телефон и ближе к обеду раздался звонок.