Иные мертвецы

Не мой любовник. Он не захочет, чтобы я оставалась в темноте, какой бы теплой и могущественной я ни была. Он просто не захочет меня. Он скорее умрет, чем останется жить здесь, в теплой темноте со мной. Я не хотела быть здесь без него.

Шаль затянулась, связывая меня словно кокон. Я ищу силы, поощрение. Что угодно, лишь бы разбить этот кокон. Чтобы вырваться из тьмы, в которую я позволила себе ускользнуть.

— Посмотрите на ее волосы.

— Нет.

— Посмотри правде в глаза, Вайят, она ушла!

— Я здесь, я здесь! Вытащите меня отсюда, пожалуйста! Слишком много запахов. Слишком много страха. Это больно.

Темная шаль вздрогнула. Ей не нравился страх. Она разрушила страх и уничтожила. Я погрузилась глубже в себя, ища страх. Воспоминания. Что угодно, лишь бы вырвать эту тьму из моего тела.

Дальше, в прошлое. Мужчина-гоблин опустился на матрас, на котором я лежу, ожидая смерти. Вайят упал посреди битвы, истекая кровью в течение получаса. Жизнь с таким количеством одиночества и ярости, что я скорее перережу себе запястье, чем вынесу еще один день. Стану одним из монстров, которых я так ненавижу.

Черный кокон вздрогнул и начал слабеть.

— Держи его, черт возьми!

— Нет, Джина! Остановись! Пожалуйста!

Они причиняют тебе боль, Вайят. Почему?

Я увидела жизнь без него, остаток дней в одиночестве.

— НЕТ! Мой крик подобен удару в колокол. Кокон разбился. Тьма упала визжащими осколками, исчезая при падении. Я помчалась к свету, к леденящему холоду, боли и пульсации. К телу, горящему от лихорадки, измученному ознобом, настолько плотно закутанному в простыни и одеяла, что едва могу пошевелиться. Мои руки не могут защитить. Ноги не могут бить.

Но я могу пошевелить своим ртом. Сквозь боль и обжигающую сухость в горле выдавливаю слова: — Остановитесь, пожалуйста.

— Джина, послушай ее!

Я почувствовала руки на моем лице, но они не принадлежат ему. А кому-то другому. Они открыли мои веки. Я чуть не ослепла от яркого света. Но я держусь. Пусть смотрят. Лишь бы не убили. Мои веки отпустили. И я с удовольствием закрываю глаза. Слова превратились в смутный гул. Мне слишком больно слушать. Все исчезло.

Я упала в добрую тьму и заснула.

Сознание начало прокрадываться крошечными ножками, прогоняя холодное одеяло черноты, в котором я застряла. Я спала неглубоким сном без сновидений. Застряла где-то между бодрствованием и сном, где резкие запахи крови и желания задерживались на периферии мыслей. По мере того, как приходила в себя, я начала ощущать свое тело.

Точнее то, что не могла им пошевелить. Я проверила свои руки и ноги, но безрезультатно. Ноги были сведены вместе, а руки по бокам. Как у мумии. Я заставила себя открыть глаза и увидела незнакомый потолок из темного, грубо сколотого дерева. Незнакомые запахи сосны, земли и горящего дерева пронизывали обшитую темными панелями комнату со старинным комодом, картиной заката, написанной акварелью, и единственной дверью. Безмятежность была в этой комнате, но не во мне. Все мое тело было завернуто в чертову простыню, словно в смирительную рубашку.

Какого черта? Ой, точно. Я почти стала полукровкой.

Сдавленный всхлип застрял у меня в горле, за ним последовал пронзительный крик. Сейчас не время для нервного срыва, но я находилась одна и в незнакомом месте и не могла сдержать эмоции. Мое тело дрожало. Всхлипы превратились в вой.

А потом появился Вайят, он обхватил руками мое лицо и посмотрел на меня сверху вниз. Его глаза покраснели и опухли, под ними темные круги. Он давно не брился и тяжело дышал через рот. Я попыталась успокоить свои крики, и мне удалось лишь превратить вопли в безмолвные рыдания.

Вайят не держал меня, но я хотела, чтобы он меня обнял. Вместо этого давление вокруг моего тела ослабло. Импровизированная смирительная рубашка упала, высвободив мои руки, которыми я едва могла двигать. Но это не имело значения. Вайят поднял меня, прижал к себе, и я всхлипнула, уткнувшись ему в шею. Я рыдала из-за того, кем почти стала, и из-за страха, который Чалис когда-то чувствовала перед жизнью, а я отчаянно не хотела умирать. Вайят гладил меня по спине и рукам, ворковал нежные слова, успокаивая.

Я плакала, пока не заснула, потому что когда проснулась в следующий раз, мы лежали рядом в постели, моя спина была прижата к его груди. Меня не завернули в простыни, вместо этого осторожно укрыли тяжелым одеялом. На мне были только длинная футболка и трусики. Я в безопасности с Вайятом и очень похожа на человека.

Я затряслась от смеха.

— Эви? Руки вокруг моей талии напряглись.

— Я рада, что жива, — выдавила я сквозь смех. Мой голос был хриплым, в горле пересохло.

— Я тоже.

Неожиданная истерика утихла через несколько минут. Я повернулась лицом к нему, легко двигаясь на большой кровати. Глаза Вайята цвета оникса словно пригвоздили меня к кровати и не отпускали. И я совсем не была против. Каждая мышца болела от усталости, как будто меня раздавило паровым катком.

— Я чуть не осталась там.

— Я знаю, — ответил он с каменным лицом.

— Сколько?

— Ты сражалась с ядом шесть дней.