Иные города

Из дневника Насти

Было бы здорово? Было бы здорово!!! Да я готова была петь и плясать от счастья. Свидание в Венеции. Свидание с ним в Венеции. С НИМ. С этим необыкновенно красивым и обаятельным мужчиной. Мужчина, пока вел меня к отелю, рассказал кучу историй про Венецию, таких интересных, живых, что казалось, он знал героев своих рассказов. Он умел так говорить, что я невольно ждала продолжения, смотрела ему в рот, ожидая развязки. Какие паузы! В нужном месте он вдруг умолкал так многозначительно, что хотелось немедленно вытрясти продолжение. Рассказывал так, что я покатывалась от смеха или чуть не плакала от огорчения. Город после его рассказов становился еще более реальным, объемным и значительным. Я забыла обо всем, так поглотил мое внимание его рассказ. Смотрела на него, изучала его мимику, жесты, переливы голоса. Мне было хорошо с ним. А от мысли, что вечером мы снова встретимся… Горячая волна накатывала на меня всякий раз, когда я думала об этом. Наше утреннее столкновение растаяло в дымке удовольствия от прогулки, в конце концов, если бы не он, я бы еще долго бродила по Иному городу в тумане.

Лишь один раз смутная тревога всколыхнулась в моем сердце: мне показалось, что в толпе туристов, среди зимних темных пальто и курток, мелькнуло красное платье.

Мужчина попрощался со мной внезапно, на углу улицы рядом с моим отелем. И таким странным способом, что я растерялась. Он поцеловал мне руку. Жест настолько старомодный, что всегда казался неискренним, но у него стал чем-то особенным, красивым, элегантным и… абсолютно естественным.

— До вечера, Анастасия! — сказал он и, повернувшись, ушел прочь.

Только тогда до меня дошло, что я так и не узнала, как его зовут. Неудобно… Но вечером исправлюсь.

Счастливая, я ворвалась в отель и тут же попала в лапы Диего.

— Ты можешь мне объяснить, где тебя черти носят?! — грубо зарычал он, до боли сжав мои руки.

— Пусти! Я по городу гуляла! — Я попыталась освободиться, но Диего пристально посмотрел на меня своими зелеными глазами. Я зажмурилась, но, кажется, парень успел прочитать радость от предвкушения свидания. Потому что вдруг отпустил меня.

— С ним? На ужин? Ты ходила по Иному городу? Какого черта, Настя? Почему ты вообще вышла из отеля одна?

— Но здесь не Барселона! Я думала, здесь я могу гулять одна! Что ты пристал ко мне?!

В холле появились все остальные из их агентства. Лицо Цезаря было непроницаемым, но я поняла, что он в гневе. Цезарь оттолкнул Диего, жестом остановил Джонни, который, кажется, пытался смягчить ситуацию, и провел меня в небольшой зал, судя по всему, бар отеля.

— Итсаску, запри двери.

Вампирша закрыла дверь (в проеме мелькнуло ошарашенное лицо администратора за стойкой) и встала, подпирая ее спиной и крутя в руке пистолет. В высоком разрезе юбки была видна стройная нога, обтянутая высоким сапогом со шнуровкой. Лицо вампирши не выражало ничего, кроме удовольствия от происходящего. Почему-то казалось, что она давно ждала момента, когда мне устроят выговор.

Лика была одета в черное — бледная и какая-то испуганная. Серж и Джонни явно мне сочувствовали, но не решались вмешиваться. Диего и Цезарь стояли ближе всех. Цезарь крепко держал меня за плечо. Его хватка была стальной. Цедя слова сквозь сжатые зубы, он с расстановкой сказал:

— Расскажи, почему ты ушла одна.

— Я не знала, что и тут должна ходить с кем-то. И потом, все ведь обошлось. Из Иного города меня вывел парень из агентства Венеции, так что ничего со мной не случилось.

— Какой еще парень?

— Со вчерашнего бала.

Цезарь вздрогнул, словно своим ответом я причинила ему боль.

— Уточняю. Мужчина, с которым ты танцевала в начале бала?

— Да.

Они все словно онемели. Соляные столбы, не иначе. Чтобы как-то нарушить это ужасное молчание, от которого веяло могильным холодом, я сбивчиво рассказала, как гуляла по пустой Венеции, увидела женщину на мосту, а потом в тумане меня нашел незнакомец и вывел в обычный город.

— Мы просто позавтракали, он проводил меня до отеля. А вы смотрите на меня, будто я Родину предала!

Я все больше на них обижалась. Если все так сложно, то почему бы не объяснить, что такого я сделала, зачем так на меня смотреть?

Джонни наконец подошел и тихо сказал:

— Цезарь, она и в самом деле не виновата. Виноват я. Это я за ней не уследил. В конце концов, она имеет право доверять другим агентам.

— Ты сказала ему про даму в красном? — игнорируя Джонни, спросил Цезарь.

— Нет! — крикнула ему в лицо. Меня душили слезы. Было обидно.

— Хорошо… — Он наконец отпустил меня. — Собирайте вещи. Мы едем в аэропорт.

— Но… Я договорилась встретиться с ним вечером…

— Встречи не будет, Настя. Мы улетаем.

— Но почему? Что в нем такого? Кто он?

— Выезжаем через час. Собирайтесь, — проигнорировал мой вопрос Цезарь.

Под присмотром Джонни я собрала вещи, в какой-то момент обиду и гнев сдерживать стало невозможно, и я заплакала. Джонни подошел ко мне, хотел обнять, но я выскользнула из объятий, в которые совсем недавно хотела попасть, — ведь я для него всего лишь нервная работа, он сам дал это понять. А теперь делает вид, что сочувствует.

Гнев и обида переполняли меня. И еще мне было очень жаль, что больше я не увижу незнакомца. Прости, что так вышло.

Мы уже прошли регистрацию и стояли в зале ожидания в очереди на самолет. Когда утихли обида и злость, я вдруг почувствовала, что Цезарь не злится на меня. Он чего-то боялся и беспокоился. Иногда переглядывался с Ликой, словно только ей было известно о его состоянии, и она, бледная, но непреклонная, слегка кивала, словно подкрепляя его решимость. Остальные просто молчали. Диего пару раз пытался заговорить со мной, но я не отвечала, и он оставил попытки. Джонни просто обнимал меня одной рукой, прижимая к своей груди. О, еще пару дней назад я была бы на верху блаженства, обними он меня вот так! А теперь мне стало все равно. Навалилось какое-то равнодушное отупение.

Мысленно я вместе с незнакомцем проходила по улицам Венеции, залитым солнцем, смеялась его шуткам, и блики от воды слепили меня, как волшебные искры удивительного скрытого мира. Если вспомнить о глобальном потеплении и отом, что Венеция постепенно уходит под воду, кто знает, увижу ли я еще этот удивительный умирающий город.

Вдруг меня словно кипятком окатило.

— Цезарь, послушай. Помнишь письмо художника? Помнишь фразу про умирающий город? «Книга спрятана в умирающем городе». Так?

— Книга, изображенная на картине? Да.

— Венеция — умирающий город. Я уверена! Просто не понимаю, как это раньше не пришло мне в голову! — От возбуждения я даже дрожала. — Это Венеция! Я уверена!

— Я проинформирую наших коллег в Венеции. Они начнут поиски, — бесцветным голосом ответил Цезарь.

Я хотела крикнуть ему, что чувствую: мы должны искать ее! Но мое положение и так было незавидным.

И тут я увидела Нилу. Она шла к нам в туфлях на тонких шпильках, в короткой летящей юбке, и все оборачивались ей вслед. Казалось, чернокожая красотка мягким кошачьим шагом вышла на охоту в сером зале аэропорта. Редкий яркий экзотический цветок! Ее фиолетовый с желтым наряд бросался в глаза, как и необычная внешность.

— Цезарь, куда же ты улетаешь, я не простилась с мальчиками! — пропела она, беря под руки Диего и Джонни. — Уж не собрался ли ты их у меня украсть?

На каменном лице Цезаря вдруг обозначились желваки, между бровей пролегла глубокая морщина, серые глаза стали стальными. Но на Нилу, похоже, это не произвело должного действия. Она обернулась, и мы увидели Мохаммеда и незнакомого карлика, стоявших в стороне и смотревших на нас.

— Ваш вылет отменяется, — сладко-приторным голосом сказала Нила, прижимая к себе парней. Она лизнула Джонни в щеку, и меня чуть не передернуло от этого шоу. — Граф Виттури желает поговорить со всеми вами. А особенно, — тут ее взгляд стал холодным, — с тобой, Цезарь.

И мы в молчании поехали из аэропорта обратно в Венецию. Карлик сидел в минивэне напротив меня и то и дело ободряюще мне улыбался. Рядом со мной примостился Мохаммед, напротив него Итсаску. Нила позади ворковала с ребятами. Лика устроилась отдельно от всех, бледная, грустная, и смотрела в окно. Это было так странно — видеть ее подавленной. А у меня все не получалось спросить, что стряслось.

С другой стороны, несмотря на то, что нас везли практически под надзором, с каждым километром, приближавшим нас к Венеции, на душе становилось легче. Казалось, что связующая нить, возникшая между мной и незнакомцем, ослабляет натяжение по мере того, как я подъезжаю ближе к нему. К тому же в этом городе спрятана книга. Возможно, у нас появится шанс отыскать ее после разговора с графом Виттури. А у меня… появится шанс на свидание в Венеции.

Пересев на причале на катер, мы направились к уже знакомому палаццо. Вот только при дневном свете можно было лучше рассмотреть деревянные причалы, черные узкие гондолы, волны, омывавшие уходящие под воду каменные ступени. Стрельчатые резные окна палаццо отражали свет низкого зимнего солнца. Дул сильный ледяной ветер, поэтому я с радостью подала руку лакею и вошла во дворец. И снова, как вчера, меня поразили тепло и убранство дома. Бальную залу, судя по доносившемуся шуму, убирали после вчерашнего праздника. Нас сразу пригласили подняться на второй этаж.

С момента встречи с Цезарем и его командой я ощущала себя героиней странной, опасной, но увлекательнейшей романтической истории. Еще бы… Столько событий, выходящих за грань обыденности, столько необычных новых знакомых, одним своим существованием разбивающих все традиционные представления о реальности. А потом был этот бал — самое волшебное событие в моей жизни. И сейчас, поднимаясь по ступенькам широкой лестницы, я не могла избавиться от ощущения, что стала героиней какой-то киноистории. Я персонаж, которому неведом финал, но есть некто, кто написал все главы и следит за тем, чтобы актеры не выбивались из придуманных для них сюжетных линий.

В большой гостиной нам подали чай и кофе в тонких фарфоровых чашках. Я боялась взять чашку в руки — казалось, ее тонкие стенки треснут от моего прикосновения. Итсаску не отказалась от темной жидкости в хрустальном бокале, который ей подал лакей. И что-то подсказывало мне, что это вовсе не красное вино.

Цезаря вызвали к графу. Нила что-то ворковала Джонни на ухо возле высокого окна, но парень старался не упускать нас из виду. Мы сидели на диване. Мохаммед отвел в сторону Лику, они говорили о чем-то молча, глядя друг другу в глаза и взявшись за руки. Порой мне казалось, что они теряют человеческий облик и становятся просто светящимися телами. Серж и Диего сидели по обе стороны от меня. Словно охранники, чтобы не сбежала. Я же смотрела, как садится солнце за окнами палаццо, и думала о том, что незнакомец скоро придет к отелю и будет ждать меня.

Чтобы хоть как-то отвлечься, уставилась на старинную карту Венеции — огромную картину, которая висела на стене между окнами. Было бы неплохо, если бы призрак художника появился тут и просто ткнул пальцем туда, где находится книга. Я встала и подошла поближе к картине. Где же он ее спрятал? В каком-нибудь палаццо? Старинном доме? Закопал или утопил в канале?

— Где можно спрятать книгу, как думаешь? — обратилась к Диего, который вслед за мной подошел к картине.

— Думаю, в надежном месте… Во дворце дожей, в каком-нибудь храме.

— Если ее до сих пор не нашли, значит, спрятано на совесть, — вздохнула я. — Как думаешь, о чем говорят Цезарь и граф?

— О тебе, конечно, — спокойно ответил Диего. — И о том, каким образом ты оказалась в Ином городе, не совершив обряда перехода.

— Значит, вот что всех так переполошило. А меня могли заманить туда специально, как думаешь?

— Возможно.

Диего положил руку мне на плечо.

— Настя, я должен тебе кое-что объяснить, думаю, ты еще не знаешь, но…

— Анастасия!

Знакомый голос заставил меня обернуться. Мой человек в черном стоял рядом с Цезарем, заложив руки за спину, смотрел на меня и улыбался. Моим первым желанием было подойти к нему и улыбнуться, но по тому, как все поднялись со своих мест и встали в круг, противоположными точками которого оказались я и он… по тому, как он держался, по почтению, с которым на него смотрели… по тому, как молниеносно Диего убрал руку с моего плеча, словно было поздно договаривать, я поняла, что не стану этого делать. Я не верила. Я смотрела на незнакомца и вспоминала наш танец. Больше никто не танцевал тогда. Да и бал начался после его прихода… А еще — я вспомнила реакцию на него моих друзей и Цезаря. А ведь именно он вывел меня из Иного города… Но это невозможно… Невозможно…

— Настя, это граф Виттури, — разрешив мои сомнения и догадки, сказал Цезарь.

— Это невозможно… — Горло перехватило от волнения. — Граф Виттури — старый.

Граф Виттури, чуть закинув голову, засмеялся своим волшебным смехом.

— Кто сказал вам это?

— Все! — Я обвела глазами друзей.

«Главный», «Старик»… Да сколько раз я воображала себе седого властного старика в инвалидной коляске — именно так, не иначе.

— Ну я неплохо сохранился для своих преклонных лет! — Он подмигнул, словно у нас с ним был один секрет на двоих.

Я чувствовала себя глупо. Возмущение постепенно закипало в груди.

— Почему вы сразу не сказали?

— Я не знал, что вы не знаете, — пожал он плечами.

Вот гад! Я видела, как смех искрился в его карих глазах.

— Вы лжете.

— Возможно. Но вы не спросили, как меня зовут.

Ну и сволочь! Устроил розыгрыш. И еще я же виновата.

Нила подошла к нему и по-хозяйски положила руку на плечо.

— Господин граф, они собирались улетать, когда мы их нашли.

— Спасибо, Нила, ты чудо, — ответил граф равнодушно, не спуская с меня глаз. Нила тут же отошла в сторону, бросив на меня колкий взгляд. — И ваши друзья вас не просветили? Даже перед отъездом?

Я не ответила. Вдруг посмотрела на все, что произошло в Венеции, совсем под другим углом. Образы и картинки менялись перед глазами с быстротой молнии: вот синее платье на витрине, вот оно у меня на постели. Вот русский вальс и мужчина, приглашающий меня как первую попавшуюся на глаза девушку, вот наш разговор на балконе. Наше столкновение в Ином городе…

— Вы все это подстроили специально? Ведь так? Маска? Платье? Вальс? Вы исполняли мои желания. Зачем?

Он слегка пожал плечами.

— Хотел сделать вам приятное. Не каждый день в нашем агентстве появляется говорящая с призраками.

— Вы залезли без спроса в мою голову!

— Вы не очень-то сопротивлялись.

Мне хотелось разораться от ярости, стукнуть его, сказать что-нибудь гадкое, но я посмотрела на Цезаря — он покачал головой. За это время я научилась понимать, о чем пытается сказать его почти неподвижное лицо. Сейчас тонкие губы были скорбно поджаты, словно он хотел, чтобы я молчала. Глаза просили меня. О чем?

Я опустила взгляд и собралась с силами. Ради Цезаря. Ради долгих лекций по истории и искусству, во время которых его лицо слабо озаряла улыбка. Ради моих друзей, что стояли сейчас вокруг.

Я промолчала. Граф ждал, я молчала. И только связующая нить между нами вибрировала, как тугая струна. Что же это такое? Что это за сила? Влюбилась я, что ли? Как идиотка втрескалась в незнакомого человека из-за того, что он станцевал со мной танец?! «Но как станцевал, Анастасия, как станцевал», — прошептал кто-то у меня в голове. Я снова сосредоточилась на носках своих коричневых туфель. «Вон из моей головы!» — возмутилась наконец. Нет, я сильнее, чем кажусь, пусть себе смеется. Пусть. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И мое молчание заставило его отступить.

— Какие у вас соображения по поводу возможного местонахождения книги? — перешел он к делу, повернувшись к остальным.

— Настя думает, что она в Венеции, — ответил за всех Цезарь.

— Хорошо. Возьмите, если надо, всех агентов, которые сейчас в городе. Обыщите все. Приступайте.

И граф скрылся в кабинете.

Проходя мимо меня, Цезарь кивнул и улыбнулся краем рта. Через час в бальной зале собралось около тридцати агентов. Мы разделили город на сектора и, наспех перекусив поданными бутербродами, отправились на поиски книги.

Стемнело. Меня уже не удивляло, что перед нами открывались все двери и даже самые охраняемые здания — зеленые глаза Диего завораживали людей еще за стенами, иначе сложно было объяснить, почему нам открывали двери до того, как мы стучали. У Итсаску обнаружилась целая коллекция отмычек, которые отворяли двери там, где не было ни охраны, ни жителей. Мы обыскивали церкви, старые дома, палаццо. Сначала это казалось интересным и захватывающим: мы, словно разбойники или расхитители гробниц, бродили с фонарями по каменным залам, коридорам, нефам. Простукивали, сканировали какими-то мудреными аппаратами, которые захватил с собой Серж. Он сам, обмотанный проводами и камерами, насвистывал что-то себе под нос, погрузившись в исследование простенков и возможных тайников. Очень скоро стало сыро и холодно, захотелось спать. Я падала с ног от усталости и без устали зевала.

Так, преодолевая сон, шла за остальными по комнатам очередного палаццо. Заброшенное, обшарпанное здание, пропахшее сыростью. Но фонарики вырывали из темноты то уцелевший элемент росписи на потолке, то лепнину на стенах.

— Не лучше ли дождаться утра? — рассуждала я вслух. Мой голос гулко раздавался в пустой зале. — Наверняка можно высчитать наиболее вероятные места, если подумать на свежую голову.

— Мы не знаем, сколько у нас времени, — ответил Цезарь. — Мы не знаем, что известно тем, кто затеял эту игру. Возможно, они тоже ищут книгу в Венеции.

На всякий случай я нащупала у бедра меч.

— Ты думаешь? — оглянулась нервно.

Темнота жадно поглощала комнаты и жалкие богатства палаццо, как только фонарики скользили дальше. По сути, мы были окружены тьмой. Никто не знал, кто крадется сзади.

Я нервно посветила в темноту за спиной, словно хотела высветить толпу монстров, следующих за мной. Но там никого не было.

— Настя, не отставай! — послышалось из коридора.

Я поспешила за остальными. Коридор был темен, фонарик друзей сверкнул в следующей зале, я поспешила туда, но там тоже оказалось темно. И пусто.

— Эй! Вы где?!

Мне никто не ответил. Мой вопль разнесло эхо по пустому пространству палаццо. Фонарик, дрожа, скользил по комнате, тщетно пытаясь найти хоть кого-нибудь из друзей.

— Выходите! Я потерялась! Диего! Цезарь! Ребята! Ну пожалуйста!

Стало страшно. Умом я понимала, что так быстро они никуда не могли исчезнуть. А если бы слышали меня, обязательно пришли бы. И тут раздался то ли шепот, то ли свист. Как утром. Я почувствовала, как каждый волосок на коже встает дыбом. Я не заблудилась, я опять в Ином городе. Мои друзья наверняка ищут меня, но там меня нет. Я здесь. Паника мешала дышать и думать. Я прижалась к стене, сжала в руке меч и попыталась дышать глубже. Как дурочка, надеясь на чудо, вернулась в предыдущую залу и снова повернула в коридор. Но чудесного портала тут не было.

Оставаться в палаццо было невыносимо. Слишком темно и пусто. Надо выбраться на улицу. Я попыталась вспомнить дорогу к выходу из дворца. И медленно двинулась назад. Больше всего, конечно, хотелось сжаться в комочек, обнять себя за плечи и плакать от страха. Но инстинкт двигал мной, я должна была идти, чтобы не отчаяться и не сдаться. Комната за комнатой, поворот за поворотом, ступенька за ступенькой. Каждый шаг становился преодолением сковывающего тело ужаса.

Я выбежала на улицу. К моему облегчению, все было залито лунным светом. Я выключила фонарь. Бил колокол. Каждый удар звонко разносился по спящему городу. Или по пустому городу? Я уже не знала. Ночной воздух бодрил. Надо только сориентироваться, понять, где я нахожусь, двинуться в сторону отеля. Даже если я не приду туда, пока имеется цель, я могу сосредоточиться и не паниковать. Стараясь держаться у стен домов, двинулась в путь. На улице шепота слышно не было. «Может, — подумалось мне, — это были голоса из другой реальности, в которой меня искали друзья?»

Ночью идти по пустому городу было еще страшнее, чем днем. И в то же время яркая и огромная луна, неестественно близко нависшая над домами, освещала все своим серебристым волшебным светом. Сначала я затравленно кралась вдоль стен домов, но потом осмелела и пошла довольно быстрым шагом. Пока я узнавала дорогу, и это меня тоже успокаивало. Так шла минут двадцать, даже начала находить очарование в пустой Венеции, где только мои шаги касались мостовой, которую в реальном городе ежедневно топтали тысячи людей.

Переходя через мост, я вдруг почувствовала холодок на правой щеке и повернулась в эту сторону: на соседнем мосту увидела женский силуэт в платье: бледная кожа и темные волосы. Женщина вытянула руку, указывая на меня пальцем, и громко крикнула:

— Вот она!

На мгновение окатила волна облегчения и радости: это Итсаску! Но в следующий момент я поняла: это женщина в красном. Ее платье вдруг вспыхнуло в темноте. И тут в окнах домов, выходящих на канал, стали громко хлопать ставни. Я подняла голову. Из каждого окна выглядывало белое безжизненное лицо.

Одновременный вопль «Вот она!» исказил их рожи. Бледные человекоподобные существа вылезли в окна и с юркостью ящериц поползли по стенам вниз.

Я побежала. Засунула меч в ножны и побежала что есть духу. Вот и пригодились пробежки с Диего вдоль пляжа Барселоны. Я бежала, рассекая руками воздух, ритмично дыша, как он учил. Вопль «Вот она!» мчался за мной, опережая, прибавляя все новых преследователей.

Маленькая площадь со статуей монаха, дальше за небольшим поворотом круглая церковь, впереди широкий мост, а там до отеля рукой подать. Но эти твари были слишком быстрыми. Я поняла, что не добегу. Оставалось только дотянуть до моста. Они уже хватали меня за одежду, смердящее дыхание голодных ртов обдавало жаркой волной. Я бежала что было сил. Вырвалась на пять шагов вперед, успела ступить на мост и достать меч. Я обрушила свою ярость на первых же нападавших, а они всей массой навалились на меня. Вдруг увидела, как женщину в красном, словно королеву, несут над этой безликой толпой навстречу мне. Я оборонялась, меч легко разрезал тварей и обращал в пыль, но их было слишком много. Их многочисленные руки вцепились в меня со всех сторон. Я стояла на середине моста и видела, что улица, словно во время демонстрации, заполнена телами, и над ними двигается на меня самая красивая и самая ужасная женщина из когда-либо существовавших на земле.

В этот момент что-то сильно дернуло меня за шкирку вверх и в сторону. Я, потеряв меч, перелетела через перила моста. Рукав куртки остался в чьих-то когтистых пальцах. Кажется, я увлекла за собой пару тварей, которые упали в воду, а меня резко мотнуло в сторону, потащило еще выше, и вместо того чтобы грохнуться в канал, я сильно ударилась о стену дома на другом берегу. На меня навалилось чье-то тело, на миг лишив дыхания.

— Господи боже! — прохрипела потрясенно.

— Не совсем, но спасибо. — Граф Виттури, тяжело дыша, прижался спиной к стене дома рядом со мной. Его волосы падали на лоб, в лунном свете четко вырисовывался профиль, идеальный для чеканки на монетах. Как он перенес меня через канал? Но размышлять времени не было: вместе мы смотрели, как твари, оценив расстояние, бросились через мост, чтобы попасть на ту сторону, где мы находились. Граф повернулся ко мне:

— Бежать еще можешь?

— Да.

— Хорошо. — Он достал из-за спины два коротких, чуть изогнутых меча. — Наш единственный шанс спастись — выйти отсюда как можно скорее. Ближайший выход — Большой канал. Он через два здания отсюда. Беги.

— А вы?

— Я за тобой. Давай!

И я побежала. Получалось плохо: как будто земля стала вязкой, как в ночном кошмаре, когда хочешь бежать, но не можешь. Я оглянулась: граф дрался с тварями, и получалось это у него куда лучше, чем у меня. По женщина в красном стояла на мосту и смотрела мне вслед. Что-то подсказывало, что именно она тормозила и делала вязким мое движение. А женщина вдруг прыгнула на ограждение моста и завизжала. Это был звук, от которого высокими волнами поднялась вода и на меня посыпались обломки барельефов и штукатурки с дома, мимо которого я двигалась. Я бежала, бежала, воды Большого канала уже блестели впереди, но все равно до него еще было далеко.

Я снова посмотрела назад: волосы женщины выбились из прически и разлетелись в стороны, хотя ветра не было.

— Анастасия! Беги! — Граф орал на меня что есть сил, он даже развернулся и тоже побежал ко мне, но за спиной у женщины выросли огромные черные крылья, а ее руки почернели и превратились в когтистые лапы. Она сорвалась с ограждения, тяжело и мощно взмахнув крыльями. Поднялся ветер. Я побежала. Я снова бежала изо всех сил, но ощущала, что женщина все ближе. И все же, когда ветер от движения ее крыльев уже задевал меня, а страшный вой, который она издавала, накрыл волной, я была на краю Большого канала. Мою руку вдруг кто-то схватил, я увидела рядом с собой графа и скорее прочитала по его губам, чем услышала:

— Прыгай!

И мы прыгнули. Вода была ледяной, это все, что я помню. Потом от холода перехватило дыхание, вспыхнул какой-то яркий свет, слепящий, болезненный. И я подумала, что так, наверное, умирают.