Инверсия

Невзирая на негодующее шипение, он выволок ещё не оперившегося хозяина жизни из кресла и аккуратно поставил на ноги. Затем взял его за шкирку и повёл из кабинета. Так они и предстали перед папашей — Макс с непроницаемым лицом и красный от возмущения отпрыск, не успевший накинуть накинуть на себя благообразную личину.

— Эт-то что такое!? — С грозно нахмуренными бровями уважаемый бизнесмен начал приподниматься со стула, сверля Клюева уничтожающим взглядом. — Да я тебя сейчас…

В глазах пилота опять мелькнуло нечто неуловимое, и источающего гнев посетителя враз повело обратно.

— Ваш мальчик не сможет заниматься в нашей школе, — вежливо сообщил Макс, стараясь не смотреть на растерянную Машу. — Рекомендую подыскать ему другое заведение.

— Да, — неожиданно вяло согласился вельможный родитель. Он неуверенно встал, напоминая движениями плохо отрегулированный механизм, взял мальчишку за руку и тихо пошёл к двери. У порога он остановился, слегка повернул голову и совсем уж задушенным голосом выдавил: — Извините за беспокойство.

— Ну что вы! — Клюев являл собой образец воспитанности. — Всегда рады помочь. Прощайте.

Дверь за визитёрами бесшумно закрылась.

— Извини, подружка, — виновато сказал Макс, повернувшись к укоризненно взиравшей на него девушке. — Не смог удержаться. Достал меня этот шкет.

Некоторое время в кабинете царила полная тишина. Маша отвернулась к окну и что-то там сосредоточенно высматривала. До чего же Макс с Никитой похожи, думала она. Конечно, не внешне, а некой внутренней наполненностью. Целостностью какой-то, не допускавшей под давлением извне ни компромиссов, ни уступок. Словно они родились и выросли в одной семье, а потом почему-то попали в разное окружение. Наверное, имелись тому скрытые причины, но Маша пока о них не догадывалась…

Наконец, когда пауза уже затянулась почти до неприличия, она вновь глянула на Клюева и как-то неуверенно кивнула:

— Может быть, ты и прав. Сколько можно объяснять незрячим, какого цвета радуга…

1

Дорин, закинув ногу на ногу, удобно расположился прямо в воздухе. Рядом с ним прохаживался Тёрнер, задумчиво терзая себя за нос. Седых, утопая в мягком кресле, сидел, закрыв глаза. Из-за массивной дубовой двери доносился гомон перемены. «И ничем они не отличаются от обычных детей, — думал Женя. — По крайней мере, вопят и носятся точно так же, как мы когда-то. Вот только мы в их возрасте даже и не подозревали, что одним усилием воли можно менять мир. А эти уже входят во вкус, только успевай приглядывать. Натурально, экзерсисы пока самые невинные, но всё же, всё же…» Справа, заходя на очередной виток, прошелестел подошвами по толстому ворсу ковра Тёрнер, и Седых невольно приподнял ресницы.

— Хватит маячить, Брюс, — недовольно произнёс он. — От тебя голова кругом и ветер.

— Плохой сон приснился? — тут же поинтересовался Дорин. — Расскажи — полегчает…

— А ты, Раф, — буркнул Женя, — не висел бы под потолком в непотребном виде, а то, не ровен час, кто-то из учеников заглянет.

Израильтянин сразу сверзился в моментально возникшее под ним кресло и укоризненно заметил:

— Вообще-то, они без стука не заходят. Учительская всё-таки.

— Как дети малые, — обвиняюще уставив на него палец, сказал Седых. — Кобыша на вас не хватает.

— Дима сейчас далеко, — мечтательно протянул Дорин. — Его Бородин к себе зазвал. Что-то они там придумали. Кстати, — неожиданно вспомнил он, — давно хочу спросить, как тебе Вовчик Потапов? По-моему, очень смышлёный малыш. Он у меня, видишь ли, уже слабыми взаимодействиями интересуется.

— А Оля Непряхина, — подхватил Тёрнер, — на моих занятиях усваивает дистанционную работу с компьютером. Без клавиатуры и «мыша».

— Вы не слишком увлеклись, ребятки? — совсем остервенел Седых. — Им же по восемь лет! У них же ещё нет адекватного подхода к реальности. А ну, как зацепят что-нибудь — потом хлопот не оберёшься.

— Ты зачем это, Женя? — удивлённо моргнул Тёрнер. — Мы новое поколение отращиваем. Они лучше нас будут.

— Смотри, не отрасти что-нибудь колючее, — фыркнул сибиряк. — У детей порог ответственности исчезающе мал. Для них весь мир — игра.

— Чудак ты! — примирительно проворковал Дорин. — Какая муха тебя укусила? Киплинг доморощенный! У нас же натуральный симбиоз получается. Мы делегируем им свою ответственность, а они демонстрируют нам, как надо играть по-настоящему. Понимаешь? Не в наши взрослые, натужные и ублюдочные игры, а воспринимая мир как огромное радостное откровение. Тебе ли не знать об этом!? А ты — порог ответственности…

— Не все дети — ангелы, — упёрся Седых. — Попадаются и исключения. Можешь хотя бы у Клюева поинтересоваться.

— Да, вздохнул Раф. — Попадаются. Но у нас таких нет. Ты же сам принимал участие в отборе.

— Принимал. Поэтому и сомневаюсь.

— Есть основания?

— Есть наблюдения! Тот же Вовчик Потапов после твоей, кстати, физики надумал проверить, так ли уж стабильно электронное облако в атоме гелия.