Инверсии

— И вот, — начал было ДеВар, но, подняв глаза, увидел, что один из адъютантов протектора машет ему от двери. Он взъерошил волосы Латтенса, медленно поднялся, взял шляпу, мешки и плащ. — К сожалению, юный генерал, у меня больше нет времени. Тебе пора попрощаться с отцом. Смотри.

УрЛейн, одетый в великолепный дорожный костюм, вошел в комнату.

— Ну, где тут мой мальчонка? — выкрикнул он.

— Отец! — Латтенс подбежал к отцу и бросился в его объятия.

— Ух ты! Ну и тяжел же ты стал! — УрЛейн, посмотрев на ДеВара и Перрунд, подмигнул им. Протектор сел рядом вместе с мальчиком на диван рядом с дверью, и они обнялись.

Перрунд стала рядом с ДеВаром.

— Ну что ж, сударь мой, обещай, что будешь хорошо заботиться о протекторе и о себе, — сказала она, приближая к нему свое лицо. Глаза у нее увлажнились. — Я очень рассержусь, если с кем-то из вас что-нибудь случится. Ты храбр, но, я надеюсь, не рискнешь испытывать на себе мою ярость.

— Я сделаю все возможное, чтобы мы оба вернулись живыми, — сказал ей ДеВар.

Он взял плащ, шляпу, мешки. Плащ накинул на одну pуку, мешки поднял другой рукой и взвалил на плечо, потом надел шляпу и скинул ее за спину, так что она повисла на шнурке.

Перрунд смотрела на его манипуляции с каким-то грустным любопытством. Она положила свою здоровую руку на кисть ДеВара, успокаивая его.

— Береги себя, — тихо сказала она, потом повернулась и села там, где ее мог видеть УрЛейн и откуда она могла видеть его.

ДеВар несколько мгновений смотрел на Перрунд — она сидела в длинном красном платье, расправив плечи, лицо ее было спокойным и прекрасным. Потом он повернулся и пошел к двери.

17. ДОКТОР

Хозяин, хочу сообщить, что убийца герцога Валена в конце концов был найден. Нельзя ведь оставлять безнаказанным убийцу такого важного лица. С такой же неизбежностью, с какой должен быть найден наследник для знатного титула, дыра в ткани общества, возникшая после убийства, должна быть заделана кем-то из живущих. В этот вакуум непременно затянет чью-нибудь душу, и в данном случае такой душой оказался бедняга из города Мизуи, который со счастливым и даже довольным видом по собственной воле бросился в пустоту.

Звали его Берридж, когда-то он изготавливал трутницы и был хорошо известен в городе как местный юродивый. Жил он под городским мостом с горсткой других отверженных, которые нищенствовали на улицах и собирали отбросы на городском рынке. Когда на следующий день после маскарада жителям города стало известно об убийстве герцога Валена, Берридж явился к судье и признался во всем.

Это явление не очень удивило судью, поскольку Берридж брал на себя ответственность за любое убийство в городе или рядом с ним, если явного виновника не обнаруживалось, а иногда и если виновник был явнее явного. Его признания на суде в опровержение фактов, кричащих о том, что некий муж, известный своим злобным нравом, был обнаружен пьяным до бесчувствия в запертой изнутри комнате, где находилось тело его зверски убитой жены, а он еще и сжимал окровавленный нож в руке, вызвали хохот среди той части населения, для которой заседания королевского суда — род бесплатного театра.

Обычно Берриджа в таких случаях выкидывали из суда на улицу, и судья тут же забывал о нем. Однако на сей раз ввиду тяжести преступления и того факта, что герцог Кветтил только этим утром высказывал судье свое крайнее неудовольствие в связи со вторым убийством, случившимся без одобрения герцога в зоне его судебной юрисдикции вскоре после первого, судья решил не отвергать с порога заявления сумасшедшего.

К неизмеримому его удивлению и удовлетворению, Берридж был водворен в городскую тюрьму. Судья отправил записку герцогу, сообщая ему о быстро принятых мерах, правда, при этом не добавил, что признания подобного рода вошли у Берриджа в привычку и, значит, виновность Берриджа маловероятна.

Начальник стражи Полчек послал письмецо судье, чтобы тот пока придержал Берриджа в тюрьме. Когда прошло пол-луны, а преступника так и не обнаружили, герцог потребовал от судьи провести дознание по заявлению Берриджа.

Со времени убийства прошло уже довольно много времени, и ни Берридж, ни его соседи по обиталищу под мостом никак не могли вспомнить, что они делали в день и вечер бала-маскарада; Берридж, правда, утверждал, что покинул город, забрался по холму, проник во дворец, вошел в частные покои герцога, которого и убил в его кровати (эти показания были быстро изменены, когда Берридж узнал об убийстве герцога в комнате рядом с бальным залом и отнюдь не во сне).

Поскольку более надежный подозреваемый все не появлялся, Берриджа отправили во дворец, где мастер Ралиндж подверг его допросу. Вряд ли это могло что-то доказать, кроме того, что герцог Кветтил относится к делу серьезно, а его назначенцы ведут следствие основательно. Берридж не представлял никаких затруднений для главного герцогского палача, а по известным мне сведениям страдания его были относительно невелики, хотя и вполне достаточны, чтобы и без того слабый ум несчастного ослаб еще больше.