Интуицио

Выполняя приказ, пилот включил громкоговоритель, в нем что-то затрещало, и затем раздался голос:

– Принято. Передаю информацию. Оставайтесь на связи.

Вертолет подлетел поближе к башне «Барклайс», сохраняя высоту. Над крышей здания плавало облако тумана, окружая его белой вуалью.

Нам пришлось подождать секунд тридцать-сорок, прежде чем на линии снова раздался треск.

– Они уже знают, – произнес скрипучий голос. – Мне сообщили, что сигнал тревоги поступил тридцать восемь минут назад. Башня уже эвакуирована.

– Черт! – выругался Роберт, стукнув кулаком по ладони левой руки.

Я был одновременно разочарован, но и рад, что людей из башни успели эвакуировать, и счастлив оттого, что мое предвидение подтвердилось. И все же разочарование доминировало…

– Смотрите, – вдруг крикнула Анна. – На крыше человек!

Туманное покрывало немного раздвинулось, и в самом деле на вершине небоскреба возник силуэт человека. Это был мужчина в странном одеянии, напоминавший римлянина в тоге. Он вытянул руки в нашем направлении и замахал ими.

– О боже! – воскликнула Анна. – Пожар уже начался…

Клубы дыма, смешиваясь с туманом, медленно поднимались над башней.

Я был потрясен.

– Ему не спастись, – сказал ошеломленный Гленн.

Роберт покачал головой:

– Для него это конец.

– Нужно подобрать его! Садитесь на крышу! – велела Анна пилоту.

– Это невозможно.

– Конечно возможно! Смотрите, сколько там места!

– Слишком опасно!

– И что, теперь мы позволим ему погибнуть у нас на глазах! Не тратьте время зря, спускайтесь!

Пилот помотал головой:

– Поглядите сами: из лифтовых шахт уже идет дым. Это затрудняет видимость, и так низкую из-за тумана. Маневр слишком сложен, я не смогу сесть.

– Тогда спустите ему веревку, – попросила Анна, – или как там эта штука у вас называется. Должен же быть какой-то способ забрать его на борт.

– Вертолет оборудован веревочной лестницей, но она находится снаружи. Этот человек не сможет подняться на борт. Трос, удерживающий лестницу, закреплен на днище вертолета и никак не связан с дверью. Данная конструкция используется исключительно для перемещения военных по воздуху на небольшие расстояния и не предназначена для того, чтобы с ее помощью проникали в кабину.

– Он мог бы забраться хотя бы на лестницу, – сказал я, – и затем мы отвезли бы его куда-нибудь.

– Это сумасшествие – перемещать его вот так, по воздуху, – возразил пилот. – Его будет болтать во все стороны. Он же не тренированный военный, он сорвется.

– Лучше попытаться, чем обрекать его на верную смерть! – вышла из себя Анна.

Ее голос прозвучал в кабине так громко, что с ним мог бы сравниться лишь рев винтов вертолета.

Анна была права. Мы не могли просто улететь, ничего не сделав. Это было невозможно…

– Дым сгущается, – снова произнес пилот. – Это очень опасно. Даже если не брать в расчет жар, который поднимается из лифтовых шахт, и огонь, который может вырваться из них в любой момент. В одиночку я не возьму на себя ответственность подвергнуть каждого из нас такой опасности.

Возникло минутное колебание, пока все мы осознавали, что речь идет о наших собственных жизнях…

– Я… я готова рискнуть, – проговорила Анна довольно неуверенно.

Гленн с совершенно несчастным видом покачал головой и сжал губы. Его явно раздирали жестокие внутренние противоречия. И все же спустя несколько мгновений он медленно опустил подбородок.

– Я тоже, – сказал он.

Что до меня, то мне было страшно, очень страшно. Но готов ли я на самом деле принять тот факт, что невинный человек погибнет из-за моего нежелания идти на риск? Смогу ли я нормально жить, имея такое на совести?

– Я тоже, – произнес я, едва шевеля губами.

По правде говоря, в этот миг больше всего на свете я мечтал лишь о том, чтобы как можно скорее убраться подальше от чертовой башни и почувствовать под ногами земную твердь.

Все взгляды обратились к Коллинзу.

Его лицо было напряжено и серьезно. Он смотрел прямо перед собой, молчаливый и непроницаемый.

– Сейчас или никогда, – требовал ответа пилот. – Дым стал еще гуще.

Все члены команды не сводили глаз с Коллинза.

– Роберт? – окликнула его Анна.

Он даже не пошевелился.

Все мы словно приклеились к его губам.

Тогда я осознал, что втайне надеялся на его отказ, надеялся, что он возьмет на себя ответственность за гибель приговоренного, одновременно избавив меня от мук совести. Мне тут же стало стыдно за собственный эгоизм, и я изо всех сил пожелал, чтобы Роберт тоже согласился.

– Хорошо, – наконец выдавил он.

– Я попытаюсь, – сказал пилот. – Если вы не умеете молиться, у вас тридцать секунд, чтобы научиться.

Гленн перекрестился.

Анна закусила нижнюю губу.

Вертолет медленно приблизился к крыше башни, одновременно снижаясь. Черный дым, окружая нас со всех сторон, лизал стекла кабины.

Внутри стояла мертвая тишина.

Вертолет завис на месте в добром десятке метров над крышей.

Пилот потянул рукоятку, и я увидел сквозь частично остекленное дно кабины, как под нами разворачивается веревочная лестница.

Теперь я мог получше рассмотреть мужчину. Ему было лет сорок, он закутался в кусок ткани, как в шаль.

Пилот взял в руку микрофон. Его голос раздался над крышей.