Интрузия

   Я вынужден признать - в головах у нас много вещей, которые привиты практически от рождения, примером собственных родителей и окружения, а у каждого они свои и круг понятий соответствующий. Вроде бы что? Стакан полон наполовину, или, таки, он наполовину пуст? Оба спорщика как бы правы. Оба. Но при расчете будущих стратегий никак нельзя упускать из виду, что полупустой бак перед дальней дорогой - не к добру, а вот наполовину полный даёт иллюзию благоприятного исхода. Вроде мы мелкие нюансы, но они в деталях дают разную картину мира. А дьявол, он не дремлет, он в деталях.

   Однако я ошибался насчёт своего приятеля. Поиски по интернетам, в закрытых или не очень, сетях, стопиццот миллионов звонков к знакомым. К знакомым знакомых, их родственникам, и родственникам знакомых. И вот я стою возле гранитной плиты исполинских размеров с золочёными буквами. Братковщина в чистом виде. Пережил Гарик суровые девяностые, а подкосили его двухтысячные. Хорошо так подкосили, насмерть. Сел на краешек плиты, выпил рюмочку, на помин души своего врага. Утрата посильнее, нежели потеря своего друга. Это, разумеется, для тех, кто понимает. Я включил голову и очистил сознание от ненужной чепухи, вроде сожаления. Каждый получил, что заработал.

   Вдова в упор меня не хотела узнавать, нет, она многозначительно не хотела меня узнавать, а я и не настаивал. Тем более у неё был какой-то сожитель, со следами самодовольства на лице. Нет, даже не на лице, а во всём облике. Самодовольства такого рода, как бы это помягче сказать, говнистенького. Когда конкурента прибил, стада и женщин его забрал, и теперь ему кажется, что жизнь удалась. Ну ладно, посмотрим. Я налил ещё стопочку.

   - Скажите, вы были другом покойному? - это какой-то хрен подкрался незаметно.

   - Нет, - как можно грубее ответил я, что за привычка вламываться в чужие размышления о бренности бытия? - Я был его враг.

   Подобный ответ, видимо, смутил спрашивающего. Потом что-то в его мозгах включилось, и он попытался скосить под умного.

   - Тризна?

   - По пятницам не подаю, - буркнул я.

   А взгляд нарочито неопределённый, то есть, человек не знает, то ли сочувствовать горю, то ли горе побеждённым. И лицо тоже выразительно-специально незапоминающееся. Это уже ТМ и причина насторожиться. Оно готово тут же скособочиться в сочувствующую гримасу или, при необходимости, осудить и заклеймить. Но де мортуис, как говорили умные, аут бене, или захлопни пасть. Но универсал, этого не отнять. Это сразу как бы намякивает на недавнее кровавое прошлое, а может быть и настоящее, клиента. Умение везде быть своим и у всех вызывать чувство сопричастности. Только вот мои фразочки у товарища вызвали кратковременную паузу непонимания момента. И не поймёшь ты, товарисч, никогда. Это вне понимания, это чувство. Полжизни прожить в клинче со своим врагом, это практически породниться.

   Суть появления этого гражданина мне стала понятна. Гарик набедокурил настолько, что за его ходами до сих пор наблюдают. Может, что и выплывет. А ведь у них могло и получиться. С кем-нибудь. Что ж он такого у уважаемых людей попятил, что ему даже под землёй покоя не дают?

   Я повернулся, якобы против ветра, встал так, чтобы торец зажигалки смотрел этому типу в лицо. Щелкнул пару раз, а прикурил только от третьего. Мужчина хлопнул рукой под глазом.

   - Откуда сейчас комары, - пробормотал он, - вроде холодает уже...

   Ну, значит я попал точно, раз он пытается смахнуть капсулу. Уже бесполезно. Покойный Аббаас был большим затейником, насчёт всякого шпионажа, трудная, видать была жизнь в Империи. Напряжённая до того, что его штучечки так и хочется пустить в дело всё и немедленно. Теперь мы посмотрим, кто и зачем пасёт наших покойников.

   - Ну ладно, пошёл я, - лениво ответил я ему, - некогда тут лясы точить, дела ждут.

   - Постойте... - попытался он меня остановить.

   - Извините, тороплюсь.

   Эта страница закрыта теперь навсегда. Мбонго отследит контакты этого чудака, и, если я найду заказчиков, то они лягут рядом с этой гранитной плитой. А Гарика уже не вернёшь.

   Теперь поеду искать других фигурантов. В древней Персии, во времена Кира, мужчина был обязан иметь долги. Исключительно для того, чтоб их вовремя отдавать, отчего на него с неба должен был бы благосклонно смотреть Ахурамазда. У нас тоже есть долги. У всех, в той или иной мере, и среди них есть один долг, который сколько не отдавай, меньше он никогда не станет. Я к этому времени уже получил те письма, которые ждал. Из самых разных архивов, куда я направлял запросы по поводу интересующих меня лиц. Не сказать, чтобы совсем успешно. Наверное, неуспешно. Но кое-что в сухом остатке было.

   Потом сел на телефон и начал обзванивать всех, кого смог. Увы. Результат мизерный. Хотя отрицательный результат - это тоже результат, такой, чтобы, когда моя совесть начнёт спрашивать: "А всё ли ты сделал?", я мог бы честно ответить: "Я сделал всё, что смог".