Интриганы

Стенограмма беседы

Губернатор. Как вы могли выпустить на экраны подобную дуру? Наш канал смотрит вся страна. Что скажут люди?!

Ге-2. Скажут, что в Александровске красивые женщины.

Губернатор. При чем тут ее красота? Я говорю о знаниях и об уме ведущей передачи.

Ге-2. Но она же блондинка, ваше превосходительство. И грудь шестого размера.

Губернатор. Бред какой-то!..

Ге-1. Я ему так и сказал, э, брат…

Ге-2(перебивая). Нет, это я сказал, э, брат…

Губернатор. Так что вы оба сказали?

Близнецы(вместе). Э, сказали мы с братом: она же женщина.

Губернатор(нервно). Ну и?

Ге-2. Женщины, ваше превосходительство, бывают двух категорий.

Ге-1 (добавляет). Прелесть какая красавица…

Ге-2(добавляет). И ужас какая умная.

Ге-1. Других нет.

Близнецы(вместе). Э, сказали мы с братом, ум нужнее…

Губернатор. Так и надо было поступить.

Близнецы(вместе). Но прелесть смотрится лучше!

Губернатор(вне себя). Кто из вас курирует СМИ?

Близнецы(указывая друг на друга, вместе). Он!

Губернатор. Значит, мое решение о служебном несоответствии получите оба! А теперь – вон, ко всем чертям!

Близнецы(вместе, слезно). Пожалуйста, тише, ваше превосходительство. Наши черти сейчас отдыхают. Если разбудим…

Губернатор(кричит). Вон!..

Вольдемар Викторович загрустил. Конечно, можно было бы уволить этих двух обалдуев, но где взять толковых руководителей на СМИ и культуру. Особенно для СМИ. Их можно только пожалеть, живут в постоянном страхе кому-нибудь не угодить.

Французов взглянул на газету, которую продолжал держать в руках, и еще раз вспомнил предшественников, боровшихся с любой критикой в свой адрес. «Глупцы, – подумал он. – Если бы позволяли прессе выпускать пар, то сидели бы в своих кабинетах по сей день. Людям нужно давать выговориться. Меня критикуют?! Что ж, флаг им в руки, собаки лают, а караван идет».

Это была последняя мысль губернатора. Из камина тянуло теплом, и к нему незаметно подкралась дрема.

Хлопнула дверь, послышался дробный стук женских каблучков.

– Что за манера входить без стука?! – вскочил Вольдемар Викторович. – Прости, – криво усмехнулся он, узнав Диану. – Это нервы. – И улыбнулся. – Я задремал, и мне приснилась бабушка. И пирожки с картошкой. Я любил пирожки с картошкой. Макал их в сахар, когда он был.

– Пирожки с картошкой в сахаре? – рассмеялась Диана.

– Это вкусней, чем нынешние пирожные. Чудесное было время.

– Пирожки с картошкой… – повторила Диана. – Ты называешь это чудесным временем?

– Много лучше сегодняшнего. Вот признаки настоящего. – Французов потряс газетой и швырнул ее в камин. Бумага вспыхнула, из камина потянуло гарью. – Тут пишут, что группу невинных людей держат в тюрьме без суда и следствия. Может, лгут, не знаю.

– Не лгут, – сказала Диана. – Но ты не беспокойся, Мостовой это сделал для твоей пользы.

– Какого черта?!.. – вскричал Французов. – Ты соображаешь, что говоришь?! – Губернатор хотел высказаться гораздо жестче, но запах Дианиных духов, таящий парижскую чувственность, заставил сдержаться.

– Полковник здесь, – спокойно проговорила Диана. – Поговори с ним, он все объяснит.

– Да, пусть объяснит!

– Сейчас, – сказал Антон Антонович. Он стоял у дверей и наблюдал за поведением губернатора.

– Нужно спрашивать разрешения, когда входишь ко мне! – резко сказал Французов, и бакенбарды его покраснели. Французов всем говорил «ты», подчеркивая тем самым разницу в социальном статусе.

– Я спешил к вам, чтобы объясниться.

– Ты совершил преступление, арестовав невинных людей!

– Может, вспомните, что я вам друг? – улыбнулся Мостовой.

– В политике друзей не бывает.

– Если вы так думаете, я ухожу. – Полковник достал из нагрудного кармана френча сложенный вчетверо лист. – Вот мое прошение об отставке.

– Выслушайте его, ваше превосходительство, – твердо и настойчиво потребовала Диана. В сложных ситуациях она переходила на официальный тон. – Это очень серьезно.