Интриганки

Завтрак перешёл в обед, обед - в ужин. Хотя правильнее назвать этот непрерывный жор и пив - пиром.

***

Через столетия Лютер скажет: "Кто не любит песен, вина и женщин - тот дураком и умрёт".

Лютера ещё нет, но правило уже в ходу.

Ростислава не любила пьяных песен, пьяных женщин и местного вина. Но и умереть дураком ей не грозило. Просто по русской грамматике.

***

Четыре сотни гостей довольно скоро перестали обращать внимание на повод для собрания. Так что "молодая", подобно отработавшему своё костюму на маскараде и повешенному в дальнем углу гардероба до следующего повода, могла остаться в одиночестве.

Так бы и было, как у Натали Гончаровой после первой брачной ночи с "нашим всё", когда слуги мужа просто забыли о "новобрачной", занятые приходящими к гению гостями. Однако Генрих - не гений. И, главное, у новоявленной герцогини были и свои слуги.

Сразу же заявилась боярыня Рада. Провела осмотр и диагностику. Переходящую временами, едва ли не в прямой допрос третьей степени. Явились служанки, не замедлили обозначиться и "ближники".

Ивашко, принявший за время похода роль старого, вечно бурчащего, но доброго в душе, наставника-защитника-кормильца, поинтересовался здоровьем и проверил охрану. Фриц лепетал от восторга и предрекал долгую и счастливую жизнь. Естественно, в том замке который сложился в его мечтах вот только что. Беня сдержанно поздравил и, извинившись, исчез:

-- Есть много интересных людей. Они там нынче выпили и разболтались. Схожу послушаю.

Пустили и Конрада.

-- Ваше Высочество! Я чрезвычайно польщён! Счастье лицезреть... в этот волнительный момент... огромная честь... припадая к вашим стопам... я навсегда сохраню в памяти...

-- Конрад, я что, так плохо выгляжу? Ты говоришь так, будто прощаешься с телом.

-- С-с телом? В-вашим?! Но мы... с вашим телом... ещё не настолько знакомы... чтобы уже прощаться...

-- Я знаю, что ты любитель пошлостей и непристойностей. Но ты заговорил так, будто меня уже принесли на кладбище.

Конрад оглянулся на возившуюся с тряпками в углу служанку и шёпотом спросил:

-- Что, настолько... плохо?

-- Когда ты сослепу крутил мне сиськи - было лучше.

Парень мгновенно побледнел, вспомнив упомянутый госпожой эпизод их знакомства, воровато оглянулся на служанку и, приблизившись ещё на шаг, глядя в обведённые тёмные кругами глаза герцогини, зашептал:

-- Ва-ваше вышство... пожалуйста... не надо о... о том... если об этом узнают...

-- Успокойся. Я никому не скажу.

-- А... она?

Конрад кивнул на служанку.

-- А она не знает немецкого.

-- Э... Вы уверены? Люди быстро учат языки. Когда в этом есть надобность. Особенно те слова, которые они часто слышат. Ну... крутить сиськи...раздвинь ляжки...

Оба посмотрели на служанку, вскинувшую голову от штопки на последние слова.

-- Мда, - подумала Ростислава, - не следует сильно надеяться на взаимное языконезнание. Мои люди всё лучше понимают туземное наречие. Это - хорошо. Но нужно предусматривать...

-- Ладно. Я не об этом. Вчера - свадьба, сегодня - пир, что завтра?

-- Завтра - охота. Епископ обещал матёрого кабана. Потом пир с этим кабаном. Потом - соревнование миннезингеров и народные танцы. Потом - всё. Довольно скромно. Сезон, знаете ли, погода, сами понимаете. И вообще - мало времени на подготовку.

Ростислава взглянула в окно, поморщилась:

-- Тошно. Скучно. Они целыми днями едят, пьют и орут свои боевые саксонские песни. А я тут сижу. Смотреть на эти красные распаренные морды... в жаре, духоте и копоти... Хочу прокатиться по окрестностям. Лёгкая прогулка. Минимум свиты. Верхом.

-- Э... но благородные дамы не ездят верхом.

-- Конрад, самая благородная здесь я. Если я прокачусь завтра верхом, то твоё утверждение станет неверным. Скажи Ивашке о моём желании и подберите лошадей.

Ростислава подумала мгновение и добавила:

-- А вот остальным... герцогу, матушке моей... об этом знать не надо. Иди.

Утром, ещё затемно, сотни всадников и десятки повозок устремились через ворота замка. Герцог уже в седле осушил кубок подогретого вина "на дорожку", помахал им кучке женщин, наблюдавших отъезд охотников с внутренней галереи замка, дал шпоры и поскакал. В предвкушении большой хрюкающей добычи. Ну о-о-очень большой!

Через час, без помпы и провожающих, через те же ворота выехала скромная немногочисленная кавалькада.

На первом же перекрёстке Конрад придержал коня и обратился к ехавшему на смирной белой кобыле юноше, по виду - оруженосцу или сынку небогатого дворянина.

-- Так куда едем, Ваше Высочество?

-- Давай подъедем к горам. А там посмотрим.

Ростислава надвинула пониже капюшон пенулы (круглый плащ) и направила коня к видневшимся в серости зимнего дня склонам хребта Виенгебирге. Конрад замешкался.