Интриганка - Чужая жизнь

— А что мы сейчас будем делать? У нас что простой? Кто нам за это заплатит!? — поинтересовался прораб, этот вопрос, по-видимому, интересовал всех. Едва он закончил говорить, из толпы послышались дружные одобрения.

— А пока вы будите убирать то, что построили! — больше не желая вести дискуссию, я направилась к машине.

— Ты ещё об этом пожалеешь! — донеслось мне вслед от отца. Не обращая на него внимания, я продолжила свой путь.

Всю дорогу, до больницы, мы ехали молча. Ни я, Ни Сергей Аркадьевич не проронили ни слова. Да признаться мне и не хотелось с ним разговаривать. Мне вообще ни с кем говорить не хотелось. У меня даже закралась в голове страшная догадка: а уж не отец ли подстроил поджог!? От таких мыслей я даже содрогнулась, и постаралась переключиться на что-нибудь другое, более приятное. Только вот тему придумать так и не смогла, потому бесцельно уставилась в окно и стала рассматривать совсем не интересующий меня пейзаж…. Наконец наше путешествие закончилось, машина мэра притормозила у больницы. Не дожидаясь водителя, он сам открыл мне дверь, подал руку. Но я не ответила на его джентельменский жест, не подав, ему руки в ответ, я молча вышла из машины и направилась в сторону входа. Сергей Аркадьевич молча остался стоять у машины.

— На будущее, — обернувшись, начала я, — прежде чем оскорблять человека и обвинять его в чём-то, сначала разберитесь! — и, не дожидаясь, ответа вошла внутрь.

Сначала, едва я узнала о строительстве торгового центра, меня разбирало бешенство, я была готова смести всё на своём пути. Откуда-то взялись неведомые силы, чтобы противостоять отцу. А теперь, едва я оказалась одна в стенах больницы, на меня напала усталость. Добравшись до кровати, я трупом свалилась на неё и бесцельно уставилась в потолок. Спать не хотелось, но и думать о чём-то не было сил. Подобрав ноги, я укрылась одеялом, решив всё-таки попытаться уснуть. Но в палату вошёл врач, по его разгневанному виду я поняла, сон отменяется.

— Ну, и как это понимать, Маргарита Викторовна? — он скрестил руки на груди, а глаза его горели сквозь очков злобным блеском. Белый халат, очки, маленькая козлиная бородка. Ему разве что не достаёт длинного плаща со звёздами и волшебной палочки. И волшебник из детских сказок готов. Только вот взгляд у него не сказочный, злой какой-то, хотя нет, скорее сердитый.

— Вы о чём? — зевая и потягиваясь, спросила я.

— Ой, вот только не надо этого спектакля! — протянул он. — Я прекрасно знаю, чем вы занимались! Вы как ребёнок, ей Богу! Вам же говорят, постельный режим, а вы! — что сказать ему в ответ я не знала, потому послушно лежала в кровати и слушала, как он меня отчитывает. — Ну, вот что мне с вами делать? — уже более мягко спросил он, усаживаясь на край кровати.

— Мне уже лучше, правда! — начала оправдываться я. — Просто нужно было решить в городе кое-какие дела! Очень важные дела!

— Эх, дела, дела! — он покачал головой. — Мы всю жизнь думаем о делах, спешим, суетимся. А вот про здоровье забываем, только вот порой вся эта халатность приводит к необратимым последствиям. Вы меня поняли?

— Ага! — покорно согласилась я.

— Да ничегошеньки вы не поняли! — он встал. — Вон как глазки горят, наверное, о выписке мечтаете?

— Вообще-то хотелось бы! — честно призналась я.

— Ладно, — он улыбнулся. — Анализы у вас хорошие, думаю, завтра после обеда мы вас выпишем! А сейчас отдыхайте, набирайтесь сил, думаю, они вам ещё понадобятся!

Глава 51

Как же он оказался прав, едва я выписалась из больницы, меня затянула трясина дел. Я дни и ночи проводила на работе. Мне казалось, что упусти я хоть какое-то мгновение из-под своего контроля, всё снова пойдёт не по плану.

Я ни свет, ни заря уходила на работу, приходила очень часто глубоко за полночь.

Если честно, мне не очень-то и хотелось бывать дома. Особенно после разговора с отцом на стройплощадке. Но я безумно скучала по Танюшке. Я видела её только спящей. Целовала её маленький носик, гладила по белокурым волосам и смотрела на милое спящее личико. Она спокойно и безмятежно спала в своей кровати, видела сказочные сны, часто при этом улыбаясь. А я, глядя на неё никак не могла понять, как Марго смогла отдать её этой вечно пьяной тетке, в Богом забытое место, где взрослому-то человеку страшно находиться, а не то, что маленькой девочке.

Но только даже при всём при этом, рядом с этой тёткой, Танюша чувствовала себя в большей безопасности, чем рядом с родной матерью.

Я выросла в детском доме, родителей не знала совсем, но глядя на Танюшу, понимаю, что лучше уж в детском доме, чем с матерью, которая тебя ненавидит лютой ненавистью. Но я сделаю всё, чтобы девочка забыла это страшное прошлое. Теплотой, любовью и заботой, постараюсь стереть из памяти эти её страшные воспоминания.

— Я люблю тебя, доченька! — я в очередной раз поцеловала ей в нежную щёчку, поправила одеяло и отправилась к себе.