Интервью с масоном

Во второй половине 19 века изобретатель П. Н. Яблочков во Франции создал ложу «Космос», в которую были приняты М. М. Ковалевский, Н. А. Котляревский, Е. В. Де-Роберти и другие. От ложи «Космос» были созданы отделения в России, но наиболее массовые формы возрождение лож приняло после Манифеста 17 октября 1917 года. При этом главными были два направления: последователи и сторонники Ковалевского придерживались мнения, что братья должны веровать в Бога, а сторонники Е. И. Кедрина придерживались принципа свободы вероисповедания. Первые добивались присоединения к «Великой ложе Франции», а вторые – к «Великому Востоку», их было большинство. В ноябре 1908 прошел Первый российский масонский конвент, на котором обе ветви масонства договорились о союзе и были сформированы руководящие органы в России: Верховный Совет и Совет 18-ти (для братьев высших капитулярных степеней). Среди членов лож было много представителей партий кадетов, эсеров и других партий либеральной ориентации, так или иначе ориентированных на свержение самодержавия. После разоблачения провокаторской деятельности Азефа, ряд масонов высших степеней (в т. ч. Кедрин) были обвинены в излишней болтливости, в 1910 новые руководители, А. М. Колюбакин и князь С. Д. Урусов, резко ограничили связи в «Великим Востоком Франции». В дальнейшем политизированные братья к 1915-16 гг. составили большинство среди членов лож. Ложа «Розы» состояла из депутатов Государственной думы, фактическое руководство масонскими ложами России осуществлялось секретарями Верховного совета, среди которых можно назвать таких, как в 1915-16 А. Ф. Керенский, с июня-июля 1916 А. Я. Гальперн. В состав членов «Розы» входили Е. П. Гегечкори, М. И. Скобелев, Н. С. Чхеидзе, И. Н. Ефремов, А. И. Коновалов. Встречаясь на собраниях, эти деятели, формально различной политической ориентации, обсуждали и согласовывали свои действия в Думе. Своя ложа объединяла журналистов либеральных и левых изданий. Перед Февральской революцией в состав ложи «Великий Восток» вошел и большевик И. И. Скворцов-Степанов. Ряд членов Временного правительства продолжал встречи в ложах и после прихода к власти, но такие видные политики как князь Г. Е. Львов, П. Н. Милюков, М. В. Родзянко были настроены антимасонски.

После Октябрьской революции деятельность масонов была прекращена.

Статья кончалась в духе времени словами «Они зовут к свободе для власть имущих, к братству для власть имущих, к равенству для власть имущих. И путь к счастью они ищут в миазмах революционного дурмана…». Я тогда еще отдал должное отваге автора, а сейчас, сидя в мягком кресле авиалайнера приближавшегося к Земле Обетованной, опять поразился его прозорливости. Но в данном случае меня не интересовала история русского масонства. Я летел на встречу с вольными каменщиками в страну, откуда вели свои корни все масоны мира. Я ждал откровений о масонских секретах и тайнах.

«Пристегните ремни» – на трех языках провещала стюардесса, и самолет мягко пошел на посадку в аэропорту имени Бен-Гуриона города Тель-Авива.

2. Земля, текущая молоком и медом.

Брюхатый БОИНГ все-таки тяжело плюхнулся на раскаленную полосу аэродрома, так же тяжело подрулив к третьему терминалу воздушных ворот Святой Земли. Новый третий терминал аэровокзала Бен-Гурион строился для того, что бы приветливо распахнуть свои двери для тысяч и тысяч гостей и паломников, должных устремиться бы сюда на всемирный праздник Миллениум или, выражаясь просто по-русски, на встречу третьего тысячелетия от рождества Христова. В силу разных причин ворота эти не были распахнуты. То ли поток туристов подкачал, будучи напуганным вспыхнувшей интифадой, то ли второй поток, поток инвестиций иссяк,… в общем, причин хватало. Но наш лайнер подкатил к кишке ведущей в новый терминал, что позволило мне оценить могущество масонского братства, открывшего его к моему прилету. Пройдя по кишке и ни мало поблуждав по многокилометровым коридорам, подобно Моисею, блуждавшему по пустыне Синай, я оценил достоинство слегка урчавших и несших прохладу кондиционеров. Потому, как если бы на меня палило солнце пустыни Синай, то я, увешенный кофром с камерой, штативом, фотокамерой и разными другими прибамбасами, до светлых вод Иерихона вместе с Моисеем не дошел бы точно.

Выйдя после контроля в духоту и липкую жару израильского утра, я опять безоговорочно поверил в проницательность братьев. Молодой человек, безошибочно подошедший ко мне и назвавший меня по имени, ждал именно меня для доставки в гостиницу. На мое замечание о проницательности братьев масонов, он рассмеялся в голос, заметив, что не найти меня в толпе прилетевших мог бы только слепой или человек ни разу не видевший как выглядит кофр видеокамеры и упакованный штатив.