Интервью с К. Эрнстом «Сноб»

Евгений Левкович Интервью с Константином Эрнстом

«Не показывать на Первом канале Каспарова и Лимонова — это мое личное решение»

К. Эрнст

Это интервью, которое я брал у Эрнста в его кабинете со своим коллегой Пашей Гриншпуном, нужно было публиковать давно. Но то площадки не было, то руки не доходили. Печатать его в том журнале, для которого мы его брали, запретил сам Эрнст — отчасти по моей вине, поскольку я выслал ему несколько фривольную интерпретацию разговора. Но теперь это фактически дословная расшифровка записи, со всеми лингвистическими корявостями, включая просьбы Константина Львовича выключить диктофон в те моменты, когда он хотел сказать что‑то совсем «запретное». Ровно одно из его изречений «не для печати» я все же осмелюсь передать от себя — потому что считаю это своим долгом. Как говорится, «информация может иметь важное общественное значение». В случае чего, я готов ответить за нее в суде — в конце концов, у меня есть свидетели. Но суть даже не в этом. Я публикую это интервью прежде всего потому, что для меня оно является удивительным и прямым доказательством того, в эпоху какого охренительного застоя мы живем. Уверен, мало кто сможет догадаться, когда состоялся разговор — хотя в том, что напечатано ниже, я не изменил почти ни слова. Если я скажу о времени происходящего, многие из вас сильно удивятся. Но я не вижу смысла говорить об этом. Потому что не изменилось ровным счетом ничего.

У меня предложение такое, — начал Эрнст. — Чтобы хорошее интервью получилось, мы поговорим сегодня, потом вы его, так сказать, посмотрите, пожуете, и я готов встретиться с вами второй раз.

Евгений Левкович: А если все получится за один?

По тому количеству интервью, которые я в своей жизни взял, я знаю, что так лучше получается.

Е. Л.: А что такое хорошее интервью?

Это когда видно не интервьюера, а его собеседника. Существует огромное количество интервью, где интервьюер пытается показать, что он сам круче, сам отвечает на свои же вопросы. Это всегда выглядит глупо. Зачем тогда вообще с кем‑то разговаривать, если ты сам хочешь высказаться? Ну, напиши монолог.

Е. Л.: Вы наверняка знаете, что информационная политика Первого канала вызывает у многих людей массу нареканий и вопросов. Скажите честно, каков процент правды в новостях, которые вы показываете?

А вы полагаете, что там показывают неправду?

Е. Л.: Я как минимум полагаю, что ее показывают только с одной стороны.

Знаете, мы находимся в зоне настолько субъективных определений, что и я, и вы, оказываемся правы. Те претензии, о которых вы говорите, обычно исходят от людей, которые сами часто страшно далеки от объективизма. Я хорошо знаю Лешу Венедиктова, но если сказать, что «Эхо Москвы» все время сообщает правду — это тоже будет ложью.

Е. Л.: Мы с Венедиктовым, надеюсь, в свое время тоже об этом поговорим.

Конечно. Я к тому, что политика, и вообще текущий информационный процесс — вещи глобально субъективные. Даже сама новость уже является субъективным фактором: это то, что продюсеры основных мировых телевизионных каналов выбрали себе новостью. В большинстве американских новостных выпусков основными темами являются совсем другие события, нежели в европейских выпусках, или в российских. Это уже говорит о субъективизме.

Е. Л.: Но вы считаете, что сами по себе новости должны нести какую‑то пропаганду? Их тон должен быть агрессивен?

Тон происходит от того, как это излагают люди. То, что новости Первого канала являются новостями государства Россия — это безусловно. Они точно не новости Соединенных Штатов Америки, Грузии или Украины. Государственническая интонация у нас существует, и было бы странно, если бы ее не было. А в чем агрессивность? Не понимаю.

Е. Л.: Ну вот программы Михаила Леонтьева вы не считаете агрессивными?

Он публицист, его программы — авторские. Миша часто излишне эмоционален, но в подавляющем большинстве случаев он чрезвычайно информирован и точен по анализу. У него есть безусловная государственническая позиция, он ее не скрывает, но она персональная. В западных СМИ существует частая приписка: «Мнение автора может не совпадать с мнением редакции». В данном случае я не открещиваюсь от Михаила Леонтьева: его мнение соответствует моему на 99, 9 процентов.