Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

С Ефремовым одно время был близок АН — они часто встречались, как правило, у Ефремова, я тоже у него бывал несколько раз. Это был воистину «матерый человечище» — гигант мысли, великий эрудит, блистательный рассказчик и бесстрашный боец. Он был подлинным лидером фантастики 60-х, пролагателем новых путей и защитником всего нового. Конечно, писателем он был неважным, да он и сам не претендовал особо на это звание — считал себя в первую очередь философом, мечтал писать трактаты и «Диалоги» в манере древних. Те жалкие людишки, которые мнят себя сейчас и объявляют последователями «школы Ефремова», просто ничтожные пигмеи, копошащиеся в тени титана.

Судя по «Понедельнику…», Вы с братом достаточно иронично относились к несколько холодному миру ефремовской «Туманности Андромеды». А повлиял ли как-то на Ваше творчество «Час быка»? Или разочарование в прекрасном будущем пришло у Вас с Иваном Антоновичем порознь, но одновременно?

Ник. Россия — 20.08.98

Ефремов (как и АБС) никогда не был «очарован» светлым будущим. Просто он писал Будущее, которое Должно (по его мнению) Быть, а АБС — Будущее, в котором (им, АБС) Хотелось бы Жить. Разочарование, о котором Вы пишете, было просто результатом жизненных наблюдений — уже в середине 60-х стало совершенно ясно, что правят нами жлобы и дебилы, для которых коммунизм — это общество, в котором народ радостно и с удовольствием выполняет все указания Партии и Правительства, и никак не более того.

Как Вы относитесь к Стратегии Творческой Личности Генриха Альтшуллера? Знакомы ли Вы с ним? Приходилось ли спорить о проблемах творческого существования человека в антитворческом мире?

Борисов Сергей. Шадринск, Россия — 04.12.00

Мы были знакомы с Генрихом Сауловичем и относились к нему с большим уважением, хотя чисто литературные вкусы и представления у нас с ним были весьма различны. Где-то в архиве у меня хранится целая переписка по поводу того, какой должна быть литература и в чем ее назначение. Можно было бы ее опубликовать, по там много личных выпадов против писателей, которые и сегодня живы и работают — Генрих Саулович был человек в своих оценках жесткий и даже жестокий.

Станислав Лем:

Из «Воспоминаний» в «Книге друзей», 1975 г.:

«С братьями Стругацкими, должен сказать, мне просто не везло. Лишь однажды мне удалось повидать их вместе и всерьез побеседовать; это было в Ленинграде; потом, сколько я бы ни приезжал, встречался с ними порознь и ненадолго».

Из интервью 1999 г. о встрече с Вами в Ленинграде в 1965 г.: «Братья Стругацкие попытались меня испытать: во время разговора на стол поставили бутылку коньяка с тремя звездочками, и как только бутылка пустела, волшебным образом появлялась следующая. Но у них ничего не получилось, я не позволил себя на этом поймать и ушел с честью».

Виктор Язневич. Минск, Беларусь — 19.10.04

Что касается воспоминаний Лема по поводу встреч его с АБС, то здесь расхождения наши максимальны. Я, например, точно помню, что втроем (АБС + Лем) мы не встречались никогда. Эпизод с распитием коньяка — да, имел место, но происходило это в Питере, в самом начале 60-х, в большой компании ленинградских писателей (Варшавский, Брускин, Брандис, БНС, еще кто-то), напитки, действительно, лились рекой, и пан Станислав, действительно, поглощал их с удивительной стойкостью и без каких-либо вредных последствий для хода беседы. По-моему, аналогичная встреча и примерно в те же времена имела место и в Москве — там были Громова, Нудельман, АНС, Парнов, кажется, и там пан Станислав тоже был на высоте. Он вообще — прекрасный полемист, интереснейший собеседник и великий эрудит. Потом они встречались (спустя лет десять) с АНС в Праге, на юбилее Чапека, и тоже там общались за рюмкой чая, но, опять же, без меня… Такие вот аберрации памяти.