Интернат

– "На днях в одном из детских домов Самары произошла страшная трагедия. Четырнадцатилетний воспитанник интерната, не выдержав издевательств со стороны сверстников и воспитателей, выбросился из окна второго этажа. Администрация отказалась комментировать ситуацию, а одна из сотрудниц применила силу в отношении прибывшей не место происшествия журналистки. По факту проводится проверка, заведено уголовное дело. Напомним, что у этого детского дома всегда была дурная слава. Несколько лет назад двух ее воспитанниц нашли мертвыми на берегу реки. Еще один воспитанник пропал без вести и до сих пор находится в розыске. Помимо этого, воспитанники вышеупомянутого детского дома постоянно привлекаются за разбойные нападения и грабежи". Дальше читать? – устало спросил Александр Витальевич.

– Достаточно! – злобно сказала Зоя Сергеевна. – Ну, что скажешь? Языки им всем поотрывать надо за такую писанину! Мы все плохие, а они хорошие! Попробовали бы они с нашими чертями поработать!

– Да-а… – протянул Александр Витальевич.

– Да-а-а… – передразнила его Зоя Сергеевна, – это всё, что ты можешь сказать? Я бы на твоем месте поехала, разобралась! А я сейчас сама поеду! Узнают, как ерунду всякую писать! Ну, Каменский!.. Артист! На всю Самару нас прославил!

– Кстати, как он там? – спросил Александр Витальевич.

– Лежит, в себя не приходит, – холодно ответила Замогильная, – ну что ж, тем лучше.

В огромные окна больницы с самого утра светило жаркое июньское солнце. В этот день Антон открыл глаза… – и тут же закрыл их опять. Всё тело было сковано, комната вращалась перед глазами, сильно тошнило, и самое главное – Антон не понимал, где он находится.

Рядом c его койкой стояла медсестра.

– Где я… – попытался сформулировать он свой вопрос, но слабость не давала произнести даже несколько слов.

– Плохо мне… – еле дыша, прошептал он, – кружится всё…

– Всё уже хорошо, всё позади, – успокоила его медсестра, – ты в реанимации, тебя прооперировали, за тобой ухаживают. Капельница стоит, приборы подключены – постарайся не двигаться. Если можешь, поспи ещё – это самое лучшее для тебя…

Она ввела шприцем какое-то лекарство в капельницу, и он снова погрузился в сон.

Снотворное действовало недолго, он просыпался, и опять метался по подушке от боли. Сильные дозы обезболивающих препаратов иногда вызывали жуткие галлюцинации. Ему казалось, что около его кровати стоят страшные монстры, готовые схватить его в любую минуту и утащить куда-то. Он пытался встать, но не мог, тогда он вскрикивал и просыпался от своего крика.

 Четыре дня его состояние было тяжелым, врачи с замиранием сердца следили за его здоровьем, и всё-таки лечение и молодой организм сделали своё дело, и Антон потихоньку стал возвращаться к жизни.

 Его постоянно мучила головная боль; под воздействием сильных лекарств он находился в полусознании – приходил в себя ненадолго и опять проваливался во что-то мутное…

Память возвращалась к нему – он постепенно вспомнил всё, что произошло. Мама его бросила, он теперь совершенно один, да ещё с больной маленькой сестрёнкой на руках… Он на секунду пожалел, что не умер.

 Он вспомнил свой идиотский поступок. Снова, как наяву, почувствовал удар об асфальт, и снова испытал сильную боль… Вспомнил Маринку и… пожалел, что вспомнил! И выругал себя за глупость и слабость…Он только теперь осознал весь ужас своего поступка. Он хотел сделать ИМ плохо! Но кому он сделал хуже? Он сделал хуже только себе, и теперь так страдает! Они гуляют, радуются, смеются, в общем – живут! А он умирает от боли, которая мешает думать, мечтать, дышать. А кто виноват? Он сам. Он сам и виноват!..

 Он не понимал, сколько прошло дней – ему казалось, что совсем немного, а на самом деле пошла уже вторая неделя его пребывания в больнице.

 Однажды утром Антон открыл глаза и увидел Кристину Назарову. Она сидела рядом с его кроватью и плакала.

– Антоша-а, Антошенька-а, это я! Ты меня слышишь? Ну это же я… Кристина!

– Назарова, это ты?.. – тихо спросил он.

– Назарова… Он узнал меня! Он сказал – Назарова! Я же говорила, что он меня узнает!

– Девушка, прекратите орать! Здесь больница, а не цирк! Выведу сейчас! – возмутилась медсестра.

– Он узнал меня! – уже шепотом восторженно повторяла Кристина. – Он сказал – Назарова! Он меня одну узнал! Хоть бы он всех забыл, кроме меня…

– Я, наверно, в дурдоме… – подумал Антон и заснул опять.

 Наконец наступил день, когда он проснулся с таким чувством, будто он заново родился – во-первых, отпустило голову, появилось настроение… и вообще, Антон чувствовал себя намного лучше. А во-вторых, ветер пригнал пушистые облака, и мучительная жара немного спала.

– Ну как дела, больной? – вдруг услышал он приветливый голос. Рядом с его кроватью, улыбаясь, стоял врач.

– Нормально, – ответил Антон, – жить можно…

– Жить можно? С крыши, значит, больше прыгать не будем? – притворно строго спросил доктор.

– А я не с крыши, я из окна, – смущенно поправил его Антон. – А когда я встану? Лежать надоело…