Интернальность

Прошло не меньше получаса, прежде чем Егор достиг окраины поселка, где на небольшом открытом месте расположилась высокая накренившаяся над оврагом деревянная башня, бывшая когда-то колокольней местной церкви. От самой церкви, по-видимому, уже давным-давно ничего кроме той самой колокольни не осталось. Скорее всего, не было на башне и колоколов. Однако, осталось старое церковное кладбище, поросшее все тем же сухим кустарником и истерзанное глубокими промоинами и бороздами. Если бы не почерневшие от времени ветхие деревянные кресты, то признать в это месте кладбище было бы невозможно. Могильные холмики давно уже осели, а таблички с именами и фотографиями, даже самые новые выцвели. Понять, кто был похоронен там, или там было невозможно. Слишком сильно истерлись надписи. Будто и люди, уйдя из жизни, стерлись из этого бытия, будто никогда их и не было.

Егор стоял в паре десятков метров от колокольни, притаившись за углом ветхой избенки. Он тщательно всматривался в темные окошки, пытаясь уловить хоть какое-то движение, вслушивался, желая уловить хоть какой-нибудь звук. Но тщетно. Мгла внутри башни была настолько концентрированной, словно она собиралась со всей округи после окончания ночи. Непроглядная, осязаемая, словно вполне конкретная материя, тьма. Отсюда, из укрытия, Стрельцову казалось, что ступи он в эту тьму и непременно наглотается ей, захлебнется.

Набравшись смелости, он покинул свое укрытие и, пугливо оглядываясь, стал приближаться к колокольне. Одну руку Егор держал в кармане, крепко сжимая пальцами стеклянный флакончик с топливом для лампы, на крышку которого был намотан кусок ткани, пропитанной той же жидкостью. Это было его оружие на крайний случай. Нечто вроде коктейля Молотова. Убить этим, вряд ли было возможно, а вот отпугнуть могло получиться. А это значило получить преимущество, пусть небольшое, всего пару минут, но преимущество. Мысль об этом придавала уверенности и Егор, перестав озираться, приблизился к башне, не отрывая взгляда от черного зияющего дверного проема. С близкого расстояния темнота внутри колокольни уже не казалась настолько густой и черной. В ней стали проявляться неясные очертания лестницы и ветхой ограды.

Постояв немного снаружи, а затем, зажмурившись, Стрельцов ступил через порог. Здесь он открыл глаза и сначала посчитал, что не видит ничего кроме непроглядной мглы. Однако, постепенно зрение стало подстраиваться под новое освещение и вскоре Егор понял, что никакой тьмы на самом деле не было. Дневной свет в достаточном объеме проникал внутрь башни через дверной проем и маленькие окошки, рассеивая тени, делая их менее контрастными. Стрельцов задрал голову вверх. Деревянная винтовая лестница, угловато изгибаясь, вилась вдоль стен, вплоть до самой крыши башни. Можно ли по ней подняться? Не рухнет ли она под весом человеческого тела? Одно дело пересекать реку, шагая по шаткому мостику, рискуя в случае обрушения лишь намокнуть, упав в воду с небольшой высоты. Другое дело, подниматься по старой деревянной лестнице внутри накренившейся от времени и старости колокольни. Чем дальше зайдешь, тем больнее падать. Да и могло ли здесь подняться то самое чудовище, огромное и неповоротливое? Башня попросту сложилась бы под его весом. Так что зря Егор пришло сюда.

Так он думал и уже собирался уходить, как сверху раздался тихий шорох.

Что это? Или кто это?

Это могли быть птицы, устроившие гнезда внутри пустующей башни. А может быть крысы, или хотя бы мыши, разбежавшиеся по щелям, когда учуяли присутствие человека. Однако, за те три дня, что Стрельцов пробыл в этом МЕСТЕ, он ни разу не увидел даже таракана или комара. Хотя где еще, как не здесь им водиться.

Звук повторился. Наверху явно был кто-то живой.

— Кто здесь?! — громко выкрикнул Егор, задрав голову.

— Дяденька, я тут! — послышался далекий детский голос. — Помогите мне!

Егор встрепенулся. Он сразу узнал этот голос. Мальчишка был на вершине колокольни. Но был ли он один?

Это вопрос лишь промелькнул в голове Егора. Он попросту не стал заострять на нем внимания. Как ни стал заострять внимание и на старой скрипящей лестнице, по которой тот час же стал быстро взбираться. Стрельцов готов был игнорировать любую самую значимую опасность.

Совершенно не обращая внимания на шатающуюся ограду лестницы, которая могла подломиться в тот момент, когда рука коснется перил, ни на ступени, грозящие рассыпаться в труху прямо под ногами, Стрельцов карабкался вверх. Пару раз, когда старая лестница превращалась в почерневший от плесени, полусгнивший остов, он едва не срывался вниз, балансируя на самом краю. Но и тогда в его мозгу не появлялось и тени страха. Отступать Егор не собирался. Но это была отнюдь не смелость. Смелостью Стрельцов никогда не отличался. Это было нечто иное. Это было желание: как можно быстрее вытащить мальчишку и бежать прочь, как можно быстрее и как можно дальше.