Интерлюдия (ЛП)

Наши руки переплетены, и его большой палец делает небольшие круги по моей левой ладони. Я поджала под себя босые ноги, и мне потребовалось вся сила воли, чтобы не наброситься на Джулиана, хотя мы занимались безумным сексом пять раз меньше чем за сутки. О да, я стала жадной, ненасытной, похотливой женщиной. Наверное, именно это и происходит, когда тебя годами лишают секса.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, правда? — спрашивает Джулиан.

— Ты что, издеваешься? У меня всё тело болит. Болит. Я едва могу ходить. — Я смеюсь, и тем не менее, это правда. Забудьте о хождении вокруг да около. Он так сильно оттрахал меня этим утром, что мне пришлось отлёживаться несколько часов.

— Нет, я серьёзно, — говорит он, указывая между нами.

Нами.

Мои яичники вот-вот взорвутся.

Я тут же киваю.

Продолжая держать меня за руку, он спрашивает:

— Как долго ты пробудешь в городе? — это первый раз, когда Джулиан спрашивает о моём пребывании здесь. Поскольку жениха больше не было, я предполагала, что пробуду в Нью-Йорке бесконечно долго. Трудно поверить, что я была помолвлена почти шесть лет, а мужчина, за которого собиралась выйти замуж, буквально вышвырнул меня за дверь несколько недель назад. Более того, он не связывался со мной после своего сообщения. К сожалению, я до сих пор думаю об Эндрю каждый день и задаюсь вопросом, как он поживает. Нелегко забыть того, кто был неотъемлемой частью моей жизни в течение шестнадцати лет.

И поскольку Джулиан и моя работа занимали всё моё время, я не думала о западном побережье. Нью-Йорк всегда был моим домом. У меня здесь квартира, и мои самые близкие друзья тоже живут здесь.

Ненасытный мужчина, по которому я схожу с ума, здесь, рядом со мной.

— У меня нет определённого графика, но если всё пойдёт хорошо с проектом, по крайней мере, ещё на месяц задержусь. — Почему я просто не сказала ему правду? Почему я просто не сказала ему, что у меня нет никакого желания возвращаться в Лос-Анджелес, кроме как забрать свои вещи?

Он просто кивает, но не предлагает каких-либо вариантов. После нескольких минут неловкого молчания Джулиан берёт меня за обе руки. Его искрящиеся глаза изучают мои. Откашлявшись, он говорит:

— Я хотел бы кое-что предложить.

Лина, в последний раз, когда он сделал тебе предложение, ты ушла из его дома с разбитым сердцем, выглядя как ночная бабочка.

— Один месяц. Один месяц, когда мы будем полностью одни.

— Что? — спрашиваю я.

— Я хочу, чтобы мы проводили больше времени вместе, пока оба в городе.

— Больше?

— Да, больше.

Я делаю короткую паузу, подыскивая нужные слова.

— Джулиан, я не знаю, что у меня с Эндрю. У нас с ним общая история.

— Эндрю? Между вами всё кончено.

— Да, мы расстались. Но я не знаю. Я всё ещё привыкаю к одиночеству, — я делаю паузу. — До тебя он был всем, что я когда-либо знала. И ты не заводишь отношения. То, что ты хочешь, временно, —выдыхаю я, прежде чем продолжить: — Я удивлена, что какая-то часть меня хочет принять твоё предложение… но ты такой… такой сложный. Засранец.

— Прошу прощения?

— Я сказала, что ты засранец. — Моё признание или, вернее, моё смелое заявление удивляет его. Он наклоняет голову и поднимает бровь.

Я поднимаю указательный палец.

— Да, действительно, засранец! Ты бросил меня после того, как мы занимались любовью. Ты оставил меня одну в своём собственном доме с запиской. Запиской. Было бы лучше, если бы ты остался и просто сказали: «Было весело, но, пожалуйста, уходи». Ты знаешь, как я была унижена, обнаружив Мисс Пендлтон на кухне? Я была практически голой, когда искал тебя. Мне было больно думать, что я такая плохая любовница, что ты не можешь иметь дело со мной лично. Хочешь верь, хочешь нет, но это было гораздо больнее, чем расстаться с человеком, с которым я была помолвлена.

— Мне так жаль, детка, — мягко говорит Джулиан.

— Не «деткай» мне. — Чёрт бы его побрал, мне нравится, когда он называет меня «деткой».

Джулиан притягивает меня к себе, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться ближе к нему. Будь сильной, Лина! Теперь моя голова покоится на его плече. О, чёрт возьми! Когда я вдыхаю его запах, мои мысли блуждают в особом месте. Я ничего не могу поделать, но упиваюсь его теплом, когда он продолжает:

— Последнее, что я хотел сделать, это причинить тебе боль. Мне нужно было ехать в Лондон, и я тоже испугался.

Я быстро отстраняюсь, увеличивая расстояние между нами.

— То есть ты уехал в Лондон, даже не поцеловав меня на прощание? И ты испугался? Ты понимаешь, как поступил со мной несколько недель назад? И тот факт, что я позволила этому, — говорю я, указывая между нами, — случиться снова…

Джулиан перебивает:

— Несколько раз, замечу.

Когда его глаза встречаются с моими, я удивляюсь, проливая слезу. Подушечкой большого пальца он стирает её с моего лица.

— Дорогая, мне так жаль. Моему поведению нет оправдания. Поездка в Лондон была неизбежна. — Проходит минута молчания. — Я также хочу, чтобы ты знала, что я растерялся. Я никогда прежде не испытывал такой близости к кому-либо, как в ту ночь с тобой. И…

— И? — спрашиваю я.