Интерфейс

– Ну, прежде всего, Маркус, позвольте заметить, что возможности – для всех, и белых, и черных – это функция образования. Этот принцип принимается особенно близко к сердцу у нас в Массачусетсе, которой может похвастаться множеством блестящих образовательных заведений. Я надеюсь – и намереваюсь добиваться этого – что через двадцать пять лет очень многие из тех, о ком вы говорили, поступят в университет, или в юридический либо медицинский ВУЗ, и произойдет это при полной поддержке правительства, которое начнет относится к этим вопросам со всей серьезностью. И это не то же самое, что поддержка затратных правительственных программ. Я предпочитаю рассматривать образование как сферу инвестиций, а не трат.

Следующим был Марко Гутьеррес, флегматичный, спокойный и уверенный. Эта спокойная уверенность, как и одежда, была подобрана специально, чтобы он выглядел крутым нортамерикано, а не импульсивным, эмоциональным мексиканцем, которых так боялись избиратели из Дулута.

– Что ж, всячески поддерживаю то, что сказал мой друг Брендон, но кое в чем мы с ним все-таки расходимся. Смотрите: образование детей – это моральная обязанность правительства. Не имеет значения, сколько оно стоит. Утверждать, что образование – это выгодная инвестиция, значит не понимать его смысл. Даже если оно будет стоить каждого пенни в закромах Казначейства, мы должны дать нашим детям самое лучшее образование – потому что это правильно.

Пришел черед Лауры Тибодо-Грин.

– Дети проводят по семь часов в день перед телевизором. Семь часов в день. Просто задумайтесь об этом на секунду. Дольше, чем они находятся в классе. Так вот, я считаю, что телевидение не обязано быть поставщиком гибельной для ума дряни. Оно обладает способностью учить. А цифровое телевидение высокого разрешения, которое только начинает проникать в гостиные Америки, может стать самым мощным образовательным инструментом в истории. Я выступаю за масштабную программу разработки образовательных приложений, которые в будущем смогут работать на этих телевизорах, чтобы семь часов в день, проводимые перед экраном, превращали наших детей не в безграмотных овощей, а в маленьких Шекспиров и Эйнштейнов.

Наконец, шанс высказаться получила Элеанор Ричмонд.

– Послушайте, – сказала она, – Эйб Линкольн учился писать на обратной стороне своей лопаты. Во времена рабства многие черные учились читать и писать несмотря на то, что посещение школы для них было запрещено. А сегодня дети индокитайских беженцев отлично справляются с уроками, хотя у них нет денег, а все их родственники не говорят по-английски. В сущности, тот факт, что так много чернокожих остается без образования, никак не зависит от количества денег, которые вливаются в школы. Увеличение этих затрат никому не поможет. Как и создание образовательных программ, которые будут работать на телевизорах. Это вопрос ценностей. Если ваша семья ставит образованность высоко, вы получите образование, даже если вам придется делать домашнюю работу на обратной стороне лопаты. А если вашей семье плевать на развитие ума, вы вырастете невежественным дураком, даже если будете посещать самую привилегированную частную школу в Америке.

Увы, я не могу предложить вам программу по развитию ценностей у людей. Лично мне начинает казаться, что чем меньше программ, тем лучше.

Первый раз публика в студии разразилась аплодисментами.

– Аминь! – вскричала Мэй Хантер так громко, что эхо разнеслось над серым Гудзоном. Пара пробегающих мимо трусцой нью-йоркцев бросила на нее быстрый взгляд и отвернулась, притворяясь, что не заметила безумную леди.

Ки Огл заметил залившийся ярким зеленым цветом экран и посмотрел на ярлык. Под экраном значилось: ЧЕЙЗ МЕРРИАМ.

Это было поразительно. Из всех четырех кандидатов место фаворита Мерриама уверенно заняла Элеанор Ричмонд. Невероятно многим, начиная с бедняков и представителей меньшинств в низу и заканчивая подобными Чейзу Мерриаму верхами, нравилась Элеанор Ричмонд.

Но если подумать, заметил Огл про себя, ничего удивительного тут нет. Еще несколько месяцев назад, увидев встречу Элеанор с Эрлом Стронгом, он ткнул в нее пальцем и провозгласил, что она станет первой женщиной – президентом Соединенных Штатов.

45

Сразу после дебатов Элеанор вернулась в свой номер, поговорила по телефону с детьми, посмотрела телевизор, легла в постель и проспала до десяти часов утра следующего дня – пятницы. Открыв глаза, она сразу, даже не глядя на часы, поняла, что совершенно распустилась и бесстыдно проспала. Телефон сверкал красным огоньком, как полицейская машина, сквозь сплошные шторы на окнах пробивался жаркий, истерический свет летнего дня. Во рту у нее пересохло, ее мучила жажда и головная боль.