Интендант третьего ранга

– Вы гений, Карл! – сказал Краузе. – Простите мне упреки, я не представлял, насколько хорошо вы информированы. Служба безопасности рейха имеет в вашем лице достойного представителя!

– Надеюсь, я заслужил бокал коньяка? – улыбнулся Ланге.

– Мне как раз прислали к Рождеству… Клаус!..

Денщик принес бутылку, бокалы и кружку сливок. Ланге с интересом смотрел, как гауптман наливает в бокал сливок, затем добавляет в них коньяк.

– Вы не почувствуете вкуса коньяка, Эрвин!

– Зато желудок останется цел! – сказал Краузе. – После визита к Кернеру он болел неделю. Прозит!

– Да! – сказал Ланге, смакуя коньяк. – Отсутствие Кернера сказывается на рационе. Он привозил вкусные вещи!

– Вот почему его защищаете! – засмеялся Краузе. – Любите поесть!

– У меня нет язвы!

– Уговорили! Дам Клаусу десяток солдат, пусть проедет по ближним деревням. Раз там нет диверсантов…

– Спасибо, Эрвин! – склонил голову Ланге. – Чтоб я делал без вас? Рождество на носу. Пусть это день рождения бога, в которого я не верую, но традиция есть традиция, а мы немцы сильны тем, что их придерживаемся…

19

Крайнев не подозревал, какие тучи сгущаются над его головой. Вновь оказавшись на лесной дороге за Кривичами, он направился в Долгий Мох – проситься на постой к Нестеровичам. Шел с сомнением: принять-то его примут, Семен и Настя – люди хорошие, но выйдет неловко – уходил к жене и надолго, а возвращается спустя два месяца, как побитый пес. Вышло проще, чем он предполагал. Нестеровичи встретили его приветливо, все страхи мгновенно забылись. Чтоб не думать о Соне, Крайнев набросился на работу. Зимой ее было не много, но Крайнев искал. Вдвоем с Семеном они валили лес, пилили и кололи дрова, возили сено из стожков, чинили крышу… Крайнев даже подрядился носить воду из колодца, хотя Настя протестовала – занятие считалось женским. Однако Крайнев не мог видеть, как она гнется под тяжестью двух ведер. Он пытался даже чистить картошку и мыть посуду, но Настя это решительно пресекла. Однажды она застала его пришивающим пуговицу к рубашке и едва не расплакалась:

– Зачем ты меня унижаешь?

– Привык у себя, – пытался объяснить Крайнев. – Живу один.

– Сам стираешь, убираешь, готовишь? – удивилась Настя. – Разве нельзя попросить какую-нибудь женщину?

– Повадится – не выгонишь! – подмигнул Крайнев.

Настя засмеялась, недоразумение было исчерпано. Больше он не брался за "женскую" работу, мужской хватало. За день он уставал так, что с наслаждением валился в постель и спал крепко, без снов. Настя не делала попыток сблизиться, с ней у Крайнева установились ровные дружеские отношения, чему он был чрезвычайно рад. С появлением в Кривичах Гольдберга Настя перестала работать в фельдшерском пункте, теперь они много времени проводили вместе.

Дом у Семена был небольшой, куда меньше квартиры Крайнева, трем взрослым людям в нем казалось тесновато. Семен спал на печи, Настя – на кровати за ширмой, Крайнев ютился на широкой лавке под окном. Чувствовал он себя неловко – казалось, что стесняет хозяев. Месяц-другой пожить – это куда ни шло, но чтоб надолго? Можно перебраться в кривичскую контору, там места хватает. Но там Соня и Гольдберг, видеть их Крайневу не хотелось. Он решился рассказать о своих сомнениях Насте.

– Что ты? – испугалась она. – Нас тут шестеро жило, всем места хватало! Братики такие хорошие были, я их любила…

Настя всхлипнула, и Крайнев, не удержавшись, погладил ее по голове. Настя ткнулась лицом ему в грудь, Крайнев, поглаживая ее по спине, дал ей выплакаться. После этого разговора Крайнев решил, что будет считать Настю младшей сестрой, она, похоже, это поняла и приняла.

В сарае Семена Крайнев обнаружил несколько фильтрующих коробок для противогаза. Их подобрали на поле боя с остальной амуницией. Одежду, обувь, ремни давно разобрали бойцы Саломатина, резиновые маски растащили запасливые крестьяне; коробки валялись без дела. Крайнев предложил использовать их для очистки самогона – внутри коробок имелся замечательный угольный фильтр. Попробовали.

– Слеза! – оценил Семен, отхлебнув из стакана. – Лучше казенной водки…

Несколько дней фильтровали запасы Нестеровича. Они, к удивлению Крайнева, оказались значительными.

– Зачем столько? – поинтересовался он, таща в кладовую очередную бутыль.

– Рождество, Крещение, Масленица… – стал перечислять Семен. – А там, вдруг и свадьба. Плохой хозяин самогон у людей занимает, у хорошего должен быть свой…