Интендант третьего ранга

На подгибающихся ногах Матвей вышел на улицу. Подталкивая пленника в спину, старший лейтенант заставил его пересечь выгон и остановил у осинки, в которую Матвей столько раз целился из нагана, но ни разу так и не попал. Он стоял, сгорбившись, глядя на мокрый белесый ствол.

"Дождь, ночью прошел дождь, – вдруг подумал Матвей. – А я и не слышал…"

– Повернись! – раздалось позади.

Матвей послушался. Старший лейтенант стоял перед ним с пистолетом в вытянутой руке.

– Из-за таких, как ты! – зло сказал он.

"Что из-за меня?" – хотел спросить Матвей, но не успел. Грудь обожгло, невыносимая боль заполнила тело. Матвей коротко застонал и рухнул ничком – лицом в мокрую траву. Но влаги на щеках он уже не ощутил…

Саломатин вернулся к дому. Комсомольцы стояли во дворе, дрожа то ли от холода, то ли от страха.

– Оденьтесь! – бросил им Саломатин. – Клятву давали, так исполняйте!

К тому времени, как телега с самогонным аппаратом и вещами неудачливых партизан выехала со двора, комсомольцы стояли в строю.

– Винтовку вернете? – спросил Петя, осмелев.

– Посмотрим! – буркнул Саломатин.

– Зачем вы белые повязки надели? – не отстал Петя. – Вы же не полиция?

– Думали тут бандформирование, – непонятно отозвался Саломатин и бросил провожавшей их вдове. – Закопайте его!

"Кого?" – удивился было Петя, но вспомнил и замолчал. У околицы он обернулся. Вдова, упершись ногой в труп уполномоченного, стаскивала с него сапоги. Петя вздрогнул и больше не оглядывался…

10

Они стояли на подъеме и смотрели на поднимающуюся по дороге колонну.

– Глянь, как идет! – Ланге ткнул дымящейся сигаретой в старика, шагавшего во главе. – Моисей! Ведет богоизбранный народ в страну обетованную! – оберштурмфюрер хохотнул.

Крайнев присмотрелся. Дул встречный пронзительный ветер, люди внизу кутались в пальто и наклоняли головы, пряча лица. Лишь старик, высокий, костистый, с палкой в правой руке (она и впрямь походила на жезл пророка) шел распрямившись. Ветер трепал его длинную бороду: то подбивал ее под воротник, то вытаскивал наружу, то бросал на лицо; старик даже не отмахивался. "Мордехай!" – понял Крайнев.

– Сейчас я его!

Ланге достал из кобуры "парабеллум", прицелился.

– Не стоит! – остановил Крайнев.

– Почему?

– Люди закричат, начнут метаться… Собирай их потом!

– Соображаете! – хмыкнул эсесовец, пряча пистолет. – Я не собирался стрелять, Кернер! Шутил. Еврей вышагивает так нагло… Пусть идет! Карьер рядом… – Ланге снова хохотнул. – Приходилось участвовать в экзекуциях? – полюбопытствовал он минуту спустя.

– Что вы!

– Держитесь хладнокровно… Знаете, как расстреливают большевики?

– Довелось сидеть в камере с бывшим чекистом.

– Вот как? – заинтересовался Ланге.

– Он рассказывал.

– Что?

– Роют длинную яму. Приговоренных усаживают на краю, ноги свешиваются внутрь. Чекист стреляет из нагана в затылок, убитый падает вниз…

– Неплохо! – оценил эсесовец. – Если будет стоять, то упадет на спину – застреленный всегда валится на пулю. Придется сбрасывать, это лишняя морока. Сидящий пойдет вперед; особенно, если упереться сапогом в спину. Но мы не будем так усложнять. Загоним всех в карьер, охрана станет поверху. Ручной пулемет, двадцать винтовок… Можем и мы с вами присоединиться. У меня люггер, у вас – русский карабин…

– Это обязательно?

– Испугались? – засмеялся Ланге.

– Нет навыка.

– Следует привыкать! Вы же немец!

– Немцам положено?

– Нет, конечно! – улыбнулся Ланге. – Даже многие товарищи по партии брезгуют. Никто не любит грязной работы, Кернер! Все хотят быть чистенькими. А мир от скверны пусть чистят другие!

– Считаете их скверной? – Крайнев кивнул на колонну.

– Читали "Протоколы сионских мудрецов"? – вместо ответа спросил Ланге.

– В Советском Союзе эта книга запрещена.

– Неудивительно! Евреи не допустят, чтоб узнали правду.

– Сталин не еврей. И Калинин…

– У Калинина жена еврейка! Мы знаем… Сталин, может, и не еврей, но ничего не сделал, чтоб устранить их от власти. Большинство руководящих постов в России занимают евреи. Либо русские, женатые на еврейках… Евреи руководят этой страной, отсюда и война между нами.

– Вы уверены?

– Большевики хорошо промыли вам мозги, Кернер! Даже тюрьма не излечила… Вы до сих пор считаете: все народы на земле братья, должны жить в мире?

Крайнев пожал плечами.

– Типичная еврейская уловка! Вы будете считать его братом, а он вас – врагом! Понадобится, зароет в землю, не задумываясь. Величие фюрера в том, что открыл нам глаза… Вас не удивляет, что я, немец, так хорошо говорю по-русски?

– Удивляет. Учились в университете?

– У моей семьи не было денег на университет. В "СС" почти нет людей с высшим образованием – все выходцы из простых семей. Я родился в Санкт-Петербурге.

Брови Крайнева поднялись домиком.

– Да, да! – подтвердил Ланге. – Не только родился, но и прожил первые десять лет. У меня была русская няня, по-русски я начал писать раньше, чем по-немецки… У отца была мясная лавка на Литейном, я должен был унаследовать дело…

– Революция? – догадался Крайнев.

– Подлый переворот, который устроили евреи, чтоб захватить страну!

– Лавку конфисковали?

– Сначала разграбили. Пьяные матросы…