Интендант третьего ранга

Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем – направо и остановился у деревянного домика. На потемневшей от времени стене его висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почему-то на украинском, утверждала: "Жид – це ваш відвічний ворог!" Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скруппулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: "Сталін та жиды – це банда злочинців!" "Еще у них была листовка для красноармейцев: "Без жида-политрука, рожа просит кирпича!" – вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: "Фото на документы. 1 снимок – 3 рубля или 2 яйца". Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.

– Прошу господина в дом! – сказал фотограф, молодой худощавый еврей.

Крайнев прошел за ним. В большой комнате на одной из стен белел экран из простыни, под ним стоял стул.

– Садитесь! – пригласил хозяин.

– Как вас звать? – спросил Крайнев, проигнорировав приглашение.

– Давид…

– Меня – Эдуард. Я не могу сниматься в этом рядне, Давид, у меня будут серьезные документы. Нужна рубашка и костюм. Могу купить, если есть лишний. Заплачу рублями или продуктами. Есть сало, масло, яйца…

– Минуточку!

Давид исчез и скоро появился с женщиной, замеченной Крайневым в огороде.

– Вот, Соня! – робко сказал Давид, пропуская женщину вперед. – Товарища интересует костюм…

– Покажите продукты! – строго сказала Соня.

Крайнев поставил корзину на стол, откинул полотно. Соня наклонилась и некоторое время тщательно рассматривала продукты, затем понюхала их.

– Яйца свежие?

Крайнев взял одно яйцо, разбил носик о спинку стула, отломил скорлупу.

– Пробуйте!

Соня поднесла яйцо ко рту. Давид смотрел на нее жадным взглядом. Соня отпила немного и передала яйцо ему. Давид высосал содержимое в один миг. Соня прошла за ширму и скоро вернулась с черным строгим костюмом в руках.

– Как раз на вас! Два раза надели. Пятьсот рублей!

– Разрешите примерить?

Крайнев взял костюм и скрылся за ширмой. Подскочивший Давид дал ему чистую белую рубашку с мягким воротничком, галстук. Крайнев переоделся. В комплекте к костюму шли не брюки, а галифе из черного плотного габардина. Соня оказалась права – костюм будто на него шили. Крайнев вышел в комнату, покрасовался перед зеркалом.

– Беру! Сколько за все?

– Семьсот!

Крайнев достал из кармана пачку сотенных купюр, отсчитал семь листов.

– А продукты? – растерянно спросил Давид.

– Продукты отдаю так. При условии, что накормите обедом. Проголодался…

Полчаса спустя они втроем сидели за столом и хлебали горячий борщ. На второе Соня подала яичницу с салом, хозяева смотрели на нее так жадно, что Крайнев взял себе совсем немного. Ели по-городскому – из тарелок, с приборами. Самогон Крайнев разливал по хрустальным стопкам.

– Вы странный человек, – сказала Соня, ставя перед ним стакан с компотом. – Получаете от немцев важный документ, а не гнушаетесь сидеть за одним столом с евреями. И не просто сидеть, а кормить их. Видели плакат? Немец повесил! Запретил снимать…

– Соня! – застонал Давид.

– Пусть говорит! – успокоил его Крайнев. – Я отвечу вам, Соня. Евреи не сделали мне ничего плохого.

– Они и немцам не сделали!

– Немцы с этим не согласны.

– Мы с ними тоже!

Давид вцепился себе в волосы. Крайнев рассмеялся. Затем достал из кармана кисет, набил трубку.

– Невеста вышивала? – спросила Соня, с любопытством рассматривая красивый кисет.

– Просто знакомая.

– Знакомым так не вышивают! – не согласилась Соня. – Могу я спросить?

– Разумеется.

– Чем будете заниматься у немцев?

– Заготовкой продуктов.

– Работники нужны?

– Хорошие.

– Мы будем хорошо работать!

– Так у вас есть дело! – сказал Крайнев, выпуская дым. – Два яйца за снимок…

– Никто не фотографируется! – сердито сказала Соня. – Дорого! Голодаем…

– Снизьте цену.

– Немец запретил! Тот самый, что вешал плакат. Это фотограф, он берет яйцо за снимок, а нам велел брать два. Цену снижать нельзя, поэтому все снимаются у немца. К нам приходят, когда он уезжает в округ. Приходят редко – люди предпочитают подождать день-другой. Вы сегодня первый и, наверное, единственный клиент.

"Классический пример недобросовестной конкуренции! – подумал Крайнев. – С антисемитским душком…".

– Что умеете делать, кроме фото? – спросил.

– Я окончила мединститут, стажировалась как хирург, – печально сказала Соня. – Диплом получить не успела.

– Почему не работаете в больнице?

– Немцы запрещают евреям лечить! Даже к пленным не пустили!

– Здесь есть пленные? – удивился Крайнев.

– Лагерь в совхозном дворе за городом… – вмешался Давид. – Человек двести.

– Уже меньше, – вздохнула Соня. – Их почти не кормят и совсем не лечат. Там было много раненых. Недалеко от Города шел бой на дороге, там их взяли…