Интеллигенция

Сергей Прокопенко(волнуясь). В лице Андрея Евгеньевича мы теряем не только громадную интеллигентную силу – мы теряем… (Встаёт в позу.) Это подрывает веру в наше великое дело, в будущность интеллигенции, в будущность нашего народа. И если мы оправимся от этого удара, если творческие силы…

Входят Вассо и Николай Прокопенко.

Николай Прокопенко(кричит). Верно, верно. Согласен. Довольно! Мы вас поняли.

Доктор. Сергей Борисович произнёс целую надгробную речь.

Николай Прокопенко. И не разбудил покойника. Изумительно!

Сергей Прокопенко. Ты ещё тут со своими дурацкими остротами.

Николай Прокопенко. О-го-го-го… Береги свои силы на вечер. За кем же дело, господа?

Татьяна Павловна. Ершова нет.

Входит Ершов.

Доктор. А вот и он.

Ершов. Разве уже все в сборе? (Здоровается.)

Татьяна Павловна. Ждали вас.

Ершов(оглядывает комнату). Но нет Ивана Трофимовича – его присутствие очень важно.

Сергей Прокопенко. Иван Трофимович в столовой, у него голова болит.

Доктор. В таком случае можно начинать.

Сергей Прокопенко. Разумеется.

Татьяна Павловна. Вассо, сходите за Андреем Евгеньевичем.

Вассо. Можьно, можьно… (Уходит.)

Пружанская(вскакивает с места). Это невероятно. Это нечто феерическое! Господа, мы должны спасти Андрея Евгеньевича! Это наш долг. Я всегда говорила: «Андрей Евгеньевич – гордость России». Мне в женском клубе говорят: «Любовь Романовна, вы увлекаетесь». Нет, говорю, я не увлекаюсь. Увидите, увидите: Андрей Евгеньевич спасёт Россию… Мы обязаны встать перед ним на колени и просить, просить, просить, чтобы он не губил своего таланта. Эта защита невежества, суеверий, домовых… Это ужасно… нет, я почти не могу… У меня даже сердце дрожит, я вся дрожу… Андрей Евгеньевич должен быть спасён! Должен.

Доктор. Успокойтесь, милая Любовь Романовна, и берегите ваше сердце. Андрей Евгеньевич не погибает, и спасать его не придётся.

Пружанская. Доктор, вы страшно легкомысленны. Вы не знаете жизни. Я вам всегда это говорила. Вы живёте в мире инфузории. Все великие писатели переживали кризис. У Андрея Евгеньевича кризис. Мы должны, мы обязаны ему помочь. Это наш долг, да, да, да! И не возражайте! Я даже не хочу слушать. (Входит Вассо.)

Вассо. Идёт.

Общее движение. На своих местах остаются Вассо и Лидия Валерьяновна. Сергей Прокопенко ходит по комнате.

Татьяна Павловна. Садитесь к столу, господа.

Доктор. Я предпочитаю роль объективного наблюдателя и потому сажусь в отдалении.

Лазарев. У меня заразились.

Ершов. Лидия Валерьяновна, вы тоже наблюдаете?

Лидия Валерьяновна. Да. Наблюдаю.

Татьяна Павловна. Любовь Романовна, к столу.

Пружанская. Непременно, непременно, я хочу быть ближе к Андрею Евгеньевичу.

Ершов. Но где же Иван Трофимович, сходите за ним кто-нибудь.

Лидия Валерьяновна. Я схожу.

Вассо. Сидите, Лидия Валерьяновна, я всех созову, как татарский мулла… (Уходит.)

Сергей Прокопенко(вслед ему). И Сниткина позовите, он в угловой, пишет.

Николай Прокопенко(к Сергею). Будет тебе выхаживать, как маятник.

Сергей Прокопенко. Не твоё дело.

Доктор. Как врач присоединяюсь к Николаю Борисовичу: вы взвинчиваете нервы.

Пружанская. Сядьте, сядьте. Умоляю вас. Я и так как на булавочках.

Сергей Прокопенко садится. Входит Подгорный. Всё разом стихает.

Подгорный. Здравствуйте. (Здоровается со всеми и усаживается поодаль от стола.)

Татьяна Павловна. Я полагаю, господа, надо выбрать председателя.

Николай Прокопенко. Это зачем?

Ершов. Для порядка не мешало бы.

Подгорный. К чему, господа, председатель? Ведь дело очень простое – цель нашего собрания…

Входят Вассо и Сниткин.

Вассо. Иван Трофимович просил не дожидаться – он после придёт.

Небольшая пауза.

Подгорный. Цель нашего собрания – устранить возможность таких историй, как вчера в типографии. Вопрос этот, по-моему, чрезвычайно прост. Виной всему я: мои взгляды расходятся со взглядами всех остальных. Отсюда выход ясен: руководителем журнала я больше быть не могу. Пусть редактирует кто-нибудь другой, ну хоть Сергей Борисович или, наконец, несколько лиц. А я буду участвовать на правах простого сотрудника. Что понравится – печатайте. Что не понравится – не печатайте. Вот и всё.

Пружанская. Андрей Евгеньевич, я умоляю вас…