Интеллектум 2

— Мне не хочется больше жить, командир, — с болезненно-белым помертвелым лицом, прошептал АК, словно душу выдохнул.

От такого заявления Алексей в ответ даже зубами заскрипел и поднес кулак к глазам соратника, зашипев при этом, как маньяк полоумный. Да так, что все, кто находился в медбоксе Темного Сияния, не исключая сверхов, вздрогнули.

— А накося-выкуси! Жить он не хочет. Не выйдет, дружок, не получится так. Миллиарды людей! Наших братьев, сестер, отцов, матерей, как водоросли, переработали. Разве ты не чувствуешь, разве ты не видишь, что здесь кругом, по всей земле целое море мести разлито? А мы еще даже по кружке этого горького пойла не выпили.

В установившейся гробовой тишине Феникс замолчал, и в выпавшую паузу постарался успокоиться. Когда осознал, что готов говорить, уже более сдержанно продолжил:

— Я тут в инженерном замке все разобрал. Все следы, все действия до последнего мгновения. Хвала темным ясеням, у нас теперь есть такие возможности. Знаешь, я скажу так. Если бы не твои усилия и ранения, что ты нанес Арху, меня, тебя, да и многих из наших уже не было бы в живых. И это не ложь во спасение твоего душевного равновесия, нет, это, знаешь ли, друг мой, чистая правда. А если тебе недостаточно моих слов и тебя снедают сомнения, посмотри повнимательней на статы свои, и сразу все станет ясно.

— Да-а-а, — сокрушенно потянул обретший новое тело, видимо, повнимательней присмотревшись к своим характеристикам. — Что теперь делать, командир?

И все равно в глаза Фениксу он смотреть не мог, прятал взгляд.

Алексей подбодрил соратника панибратским ударом по плечу, шумно вздохнул и заявил:

— Дел у нас невпроворот. По самое горло дел этих. И первое, что предстоит — погребение Татаки. Сорок вторые решили правильным выбрать Солнце, звезду своей второй родины, для погребения.

— Тики Таки, — услышали все, кто находился в медбоксе.

***

Конечно же, новый директор СКИБ много раз слышал разного про оживление замороженных узников из Онуга Хаз. Во многое верилось, во многое нет. И вот теперь ему наконец представилась возможность увидеть это действо воочию. Хотя, имея перед глазами эту граненую глыбу льда и вмороженного в нее человека, сознание наотрез отказывалось принимать некие уже ставшие очевидными вещи.

«Ну как это может быть? Как?» — твердил про себя глава СКИБ. Как такое вообще может произойти?! Это оживление за несколько минут, и человек после десятилетий, а то и столетий нахождения во льду окажется полностью работоспособным и здоровым. Бред же, бред! Даже больше – это всеобщее помешательство.

В это время умный складской робот осторожно положил многотонный ледяной цилиндр на специальную горизонтальную площадку. Сразу же стало хорошо видно словно вырезанную лазером печать на торце этого ледяного гроба.

— Постойте! — не сдержавшись, выкрикнул директор. — Я сам!

Застопорил работу Анкинс, думая в этот момент: «Я лично хочу это сделать, поднять из ледяного плена самого Толкователя. Это как-никак история».

Глава службы быстрым шагом подошел и рассмотрел невероятно четкую печать.

Нарушитель АРА 19, дефект допуска, дефект способности

Возврат — выдан по требованию.

Законодательное право «Gradivus [Выступающий, шествующий (в бой) древнее прозвище Марса]».

— Слышал, надо просто наложить руку на печать и шестнадцать секунд продержать ее, — воодушевленно спросил директор, обернувшись и обращаясь к своим служащим.

— Так точно, господин директор, — раздалось сразу множество голосов. — Как только увидите изменения, тут же отходите.

Главный даже как-то по-человечески поднял руку и поблагодарил.

«Может, он и вовсе человек», — как-то так или примерно так подумали многие, слыша и видя это.

Анкинс совсем не боялся этого своего эксперимента, наоборот, он с радостью шел на это. Если по-честному, его давно потряхивало от возбуждения при работе порой необъяснимых технологий древних. А это и правда не только его завораживало.

Директор прижал ладонь к печати, спокойно отсчитывая про себя секунды. Ничего такого-эдакого не происходило, пальцами ощущался обычный холод, вызывающий терпимое онемение и не более того. А вот на отсчете «шестнадцать» он услышал, да и все услышали едва различимый тонкий потрескивающий звук.

Директор, как заправский поединщик, со скоростью раздраженной змеи отскочил от огранённой громады на приличное расстояние.

Раздался какой-то визжащий звук, и по ледяному цилиндру, словно молния проскочила, изгибаясь чудными символами, и еще одна, и еще. Трудно было отследить глазами все происходящее внутри гранёного цилиндра. То там, то здесь, ослепляя, вспыхивали непонятные знаки, пробегали ломаные линии. А затем и того более, над самим этим ледяным узилищем закружились какие-то бесплотные образования.