Интеллектуальный слой в советском обществе

противоестественности навязанных ему постулатов.

Главное же состоит в отсутствии преемственности между образованным слоем исторической России и современным, а именно

социальная самоидентификация пишущих накладывает сильнейший отпечаток на освещение проблем бытия интеллектуального слоя.

Старый интеллектуал (вне зависимости от его политических взглядов) и советский - совершенно разные люди. В дореволюционной

России представитель образованного слоя рассматривался “простым человеком” (“мужиком”) как “барин” - будь то сельский учитель

или губернатор. Интеллектуал же, созданный советским строем, есть по своей психологии и самоидентификации, в подавляющем

большинстве, именно “мужик”. Но если прежний “мужик”, при всей неприязни к "барину", испытывал к дореволюционному

интеллектуалу традиционное уважение (прекрасно отдавая себе отчет в существующей между ними разнице), то советский

интеллигент такого уважения не испытывает, считая себя не менее "культурным" (да еще, пожалуй, - более, ибо советская культура,

по его разумению, "выше" и "прогрессивнее") и своего сущностного отличия от него даже и не осознает, так как критерии этого

отличия ему не ведомы.

Вот почему, даже несмотря на моду на дореволюционную Россию, ее образованному сословию не повезло на симпатии современных

авторов. Неприязнь к нему просматривается очень четко в писаниях самых разных по взглядам авторов. Созданная им культура

абсолютному большинству представителей советской интеллигенции чужда. Эта культура, неотделимая от своих создателей, все-таки

аристократична. Аристократизм вообще есть основа всякой высокой культуры. Нет его - нет и подлинной культуры. (Вот почему,

кстати, народы, по какой-либо причине оказавшиеся лишенными или никогда не имевшие собственной “узаконенной” элиты -

дворянства и т.п., не создали, по существу, ничего достойного мирового уровня, во всяком случае, их вклад в этом отношении

несопоставим с вкладом народов, таковую имевшими.) В нормальных условиях нация неизбежно выделяет свою аристократию,

потому что сама сущность высоких проявлений культуры глубоко аристократична: лишь немногие способны делать что-то такое, чего

не может делать большинство (будь то сфера искусства, науки или государственного управления). Не обязательно все такие люди

должны принадлежать к аристократии по происхождению, но само наличие аристократической среды, соответствующих идеалов и

представлений в обществе для стимуляции успехов в этих видах деятельности абсолютно необходимо. Общественная поляризация

рождает высокую культуру, усредненность, эгалитаризм - только серость. Та российская культура, о которой идет речь, создавалась

именно на разности потенциалов (за что ее так не любят разного рода “друзья народа”). Характерно, что одно из наиболее

распространенных обвинений Петру Великому - то, что он-де вырыл пропасть между высшим сословием и “народом”, - формально

вполне вздорное (ибо как раз при нем была открыты широкие возможности попасть в это сословие выходцам из “народа”, тогда как

прежде сословные перегородки были почти непроницаемы), имеет в виду на самом деле эту разность.

Хотя культура образованного слоя дореволюционной России давно перестала быть господствующей, подспудное чувство

неполноценности по отношению к ней порождает у члена современного “образованного сословия” даже иногда плохо осознаваемую

враждебность. Лиц, сознательно ориентирующихся на старую культуру, среди нынешних интеллигентов относительно немного: такая

ориентация не связана жестко с происхождением (создающим для нее только дополнительный стимул), а зависит в основном от

предпочтений, выработавшихся в ходе саморазвития, а именно условия становления личности интеллектуала в советский период

менее всего располагали к выбору в пользу этой культуры. Вот почему не приходится удивляться тому, что, даже пытаясь отстаивать

свои корпоративные интересы, современный интелектуал менее всего склонен апеллировать к социальному статусу своих

дореволюционных предшествеников. Поскольку же опыт “массового общества” не оставляет интеллектуалу никакой опоры, то

разговоры о “приниженном положении интеллигенции” производят довольно жалкое впечатление. Но для того, что бы столь резко

изменить статус и самосознание образованного слоя потребавалось приложить немалые усилия, опыт которых представляет

несомненный интерес.

СЕРГЕЙ ВОЛКОВ. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ СЛОЙ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ

ГЛАВА 1.

Интеллектуальный слой дореволюционной России.

На состоянии и основных чертах “образованного сословия” исторической России необходимо остановиться хотя бы кратко - для того,

чтобы оценить как характер изменений советского периода, так и ту реальность, с которой большевикам пришлось иметь дело при

проведении своих планов в отношении социальной структуры общества.

Интеллектуальный слой дореволюционной России был сравнительно немногочисленным. По данным переписи 1897 г. (единственные

данные единовременного учета) он насчитывал примерно 870 тыс. чел (2,7%) самодеятельного населения, в т.ч.: ученых и литераторов