Интеллект в подарок

— Формально, этот Берестов под данный приказ не попадает, — заметил Алёшин. — Ему нужно сначала стать военнослужащим, а потом подать рапорт на окончание военной школы экстерном. Вот тогда мы были бы обязаны в исполнение этого приказа допустить его к сдаче экзаменов. Но не будем формалистами. Похоже, что этот парень уникум. Я предлагаю дать ему испытательный срок, скажем один месяц, а потом примем окончательное решение. За этот месяц он вместе со всеми курсантами первого года принесёт присягу, станет военнослужащим и попадёт под действие этого приказа.

— Алёшин добро дал, но назначил испытательный срок, один месяц, — сообщил мне Лапин, выйдя из приёмной начальника школы, — если нареканий не будет, то будет тебе экстернат.

* * *

И вот месяц прошёл. За это время перезнакомился со всем нашим артиллерийским взводом первого курса. Спали в одной казарме, ходили на дежурства в столовую, картошку чистить или бульбу, как её здесь называют. Особенно полюбил драники. Вместе занимались шагистикой на плацу.

Занятия начались сразу же, с 1 октября. В основном общеобразовательные дисциплины — русский язык и литература, немецкий язык, математика, физика, химия, география, история ВКП (б), история народов СССР, конституция СССР. Из специальных дисциплин — уставы, стрелковое оружие, тактика, топография, артиллерийские орудия, фортификационные сооружения. Два раза в неделю политинформация. Идеологическая накачка и промывание мозгов было поставлено едва ли не на первое место.

Ну да, ну да, наслышаны, как же: "Нам не умные надобны, но верные …".

Ежедневная физическая подготовка и еженедельный марш-бросок с грузом песка в вещмешках, построения на плацу, маршировка, знакомство с винтовкой Мосина и стрельбы из неё же. По воскресениям нас привлекали к строительным работам в городе, в качестве чернорабочих, естественно. После рабочего дня вели в баню. Вечер после ужина был свободен. Увольнительные нам пока не полагались.

Через три недели после начала занятий я вместе со всеми первогодками принял присягу на плацу, в торжественной обстановке, с выносом знамени ОБВШ имени ЦИК БССР. Текст присяги все выучили наизусть, накладок не было.

Ещё бы им быть, когда я в течение первой же недели установил всем курсантам школы ПНМ и учебные базы, предназначенные для призывников (школьные базы, с дополнительной базой 2-го ранга по немецкому языку, по автоделу и курс КМБ, который пришлось подкорректировать, убрав из него 4-й ранг, потому что он дублировал курс пехотного училища).

Преподавателей ОБВШ я тоже не обделил своим вниманием, поставив им всем ПНМ и учебные базы второго ранга по немецкому, польскому, финскому и литовскому языкам. (Это я уже начал готовиться к 1939 году.)

Результат стал проявляться почти сразу же. В казарме я не раз был свидетелем разговоров об открывшихся способностях. Вот, к примеру, один из таких.

— Егор, ты не поверишь, сегодня я сам решил задачу по физике. Сам электрическую схему составил, представляешь. Кто бы мне сказал неделю назад, я бы его на смех поднял. Я же семилетку окончил только потому, что директрисой была моя родная тётя. И ни в физике, ни в математике я не понимал ничего. Счёт с трудом освоил и всё. Задачи с иксами, это уже для меня высшая математика. Скажу по секрету. Я вот сейчас сказал про высшую математику, я и слов-то таких не знал раньше. Откуда только что берётся. Аж страшно становится. И не просто слова в голове появляются, я ведь понимаю теперь, что они означают.

— Не у тебя одного, Андрей. У меня почти такая же картина. Я десятилетку хоть и закончил, но у нас не было учителя по иностранному языку и в аттестате у меня там прочерк стоит. А на днях я учебник немецкого языка открыл и понял, что всё там понимаю. Я чуть от страха не обделался. А потом у нас урок был немецкого языка. Не знаю, помнишь ты или нет, учитель, когда в класс зашёл, то сразу стал по-немецки гутарить, а я его понимал. Я даже не сразу понял, что он не на русском языке говорит. Со мной шок был.

Не знаю, как обстоят дела на других отделениях, но в артиллерийском взводе практически сразу все курсанты вышли на оценку “отлично”. Наверное, такое не осталось без внимания преподавателей.

В строю я был правофланговый, самый высокий, но на занятиях старался не высовываться со своими знаниями. В отношениях с курсантами был осторожен, в друзья никому не набивался, но и от расспросов сослуживцев не уклонялся. Меня, конечно, спрашивали, откуда я родом, какую школу окончил, кто мои родители. Всем говорил, что сирота. К лидерству не рвался, хотя всё же недруга успел себе завести. Потап Быкович, двадцати двух лет, в строю стоял вторым после меня, но по сложению был в два раза шире. Почти сразу он получил прозвище “Бык”, что, впрочем, было ожидаемо. И фамилия, и телосложение его вполне соответствовали этой кличке.