Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение

– Конечно, живые, – согласился Егор, – поэтому перед употреблением их рекомендуется растолочь в кашу и сдобрить любым растительным маслом – оно осаживает кислоты. По калорийности готовое блюдо не уступает красной икре, можно на хлеб с маслом мазать. Все, девушки, у нас не пикник. Надо идти. – Егор затоптал почти догоревший костер, раскидал угли и забросал кострище еловыми лапами. Ольга собрала в пакет мусор – чайные пакетики, пустые банки и бутылку. До низины добрались часа за полтора, по дороге останавливались только один раз. Егор дал по лесу крюк и вернулся на тропу с горстью желудей.

– Ты как белка, – съехидничала Ольга и протянула руку, – дай попробовать.

– Обойдешься, – Егор прожевал и проглотил тугую, истинно дубовую кашицу, – их сначала вымочить нужно, сырые желуди в пищу непригодны из-за обилия в них дубильных веществ. А вообще можно из них кашу варить, лепешки делать.

Он высыпал желуди в карман и посмотрел вправо. Дорога рядом, ее видно сквозь негустой здесь лесок, болото со ржавой водой и речка уже недалеко.

– А что еще в лесу можно есть? – подала голос Дашка.

– Есть в нашей полосе можно почти все. По-настоящему ядовитых растений мало. Болиголов, цикуту, растения семейства лютиковых, особенно акониты, вороний глаз, волчье лыко знать надо. Из растений, собственно говоря, все. Кору деревьев еще есть можно, заболонь называется – березы, сосны, осины, лиственницы, тополя вернее, внутреннюю ее часть, как северные народы в древности. Но я думаю, их желудки были покрепче наших… Подождите, я сейчас, – Егор подмигнул оторопевшей Дашке, скинул рюкзак и направился через лес к насыпи, взбежал по ней вверх и выглянул на дорогу. «Пассат» никуда не делся, все его двери были открыты, в салоне и рядом пусто, следов звериной трапезы не видно. Либо зверюшки научились убирать за собой, либо их кто-то опередил. – Интересное кино, – пробормотал Егор себе под нос и побежал по откосу вниз, пересек по кочкам болотину и вернулся на тропу.

– Долго еще идти? – спросила Ольга.

– Часа два-три.

Ответом был тяжелый вздох. Но до развилки у кладбища добрались уже в сумерках, Дашку мотало из стороны в сторону, и она спала на ходу. В поселок Егор внес ее на руках, они прошли мимо темного пруда, обогнули свалку, и Ольга швырнула в нее пакет с мусором.

– Народу сколько, – прошептала она, оглядываясь по сторонам, – как селедки в бочке. А где твой дом?

– Уже скоро, – они повернули влево, прошли мимо притихшего темного дома Костика и Кристиночки. За забором тихо, в доме через дорогу напротив тоже. И тьма непроглядная, видны кое-где отблески огня, но мало, очень мало.

– Света нет, – доложил похудевший и побледневший от напряженного ожидания дед, – с того дня, как ты ушел. Мы уж тут всякое подумали…

– Живы? Целы? Никто не приходил?

На все вопросы ответ был положительный. Егор бросил рюкзак на кресло и подтолкнул Ольгу с Дашкой к лестнице:

– Наверх идите, там разберетесь, – а сам снова повернулся к деду: – У соседей был?

– Был, – кивнул Авдеич, – там теперь люди живут, трое.

– Какие еще люди? – усталость как рукой сняло. – Что за люди, кто разрешил?

– Не знаю, – перепугался старик, – сказали, что у хозяев дом купили. Третий день… Картошку копают.

– Я понял, – Егор расстегнул куртку и вышел во двор. Да, у Тихоновых «гости» – во дворе горит костер, за оконными стеклами видны всполохи огня.

– Да ладно, черт с ними, – прошептал за спиной дед, – не надо.

– Надо. За мной не ходи. – Егор ринулся к кустам и пролез в заветную «дверь».

Новые жильцы устроились неплохо, в большом доме стариков их было всего трое – два мужика и квадратная, в клетчатой куртке, туповатого вида баба. Она с визгом вскочила с пластикового кресла и шарахнулась к дому, когда Егор пинком перевернул стоящую на огне кастрюлю с картошкой. Угли зашипели, над ними поднялся густой пар.

– Заткнись и пошла вон, – сквозь зубы приказал бабе Егор, но она продолжала голосить во всю глотку. Пришлось несильно врезать ей по оплывшей роже, тетка захлебнулась и вытаращила безумные водянистые глазки. – Катись. – Бабища всхрюкнула и покатилась к калитке, Егор вломился в дом. Второй «гость» Тихоновых, плотный нетрезвый мужичок лет под пятьдесят, смело вышел навстречу опасности, огреб в живот и промеж ног, к калитке пополз сам. Третий, помоложе и позлее, на рожон попер не с пустыми руками, поматерился, помахал топориком и задумался, глядя в дуло «макарова».

– Я этот дом купил, – заявил он, глядя на Егора мутными щелевидными глазенками.