Инструктор

Шагатель поднял правый манипулятор, активировал пулеметную турель и стал водить конечностью по круговым траекториям. С бешеной скоростью вращались сгруппированные по оси стволы, дождливую муть озаряли вспышки пламени, а сами пули проваливались в иные измерения. Стреляные гильзы падали к ногам робота, слышался истошный механический вой, гудели сервоприводы. Казалось, машина сражается с призраками. Из пустоты выпадали оторванные лапы и головы, которые тут же текли, превращались в бурую жижу. Нечто, разогнавшись, ударило шагателя в корпус, трансформ пошатнулся. Вика быстро среагировала, отставив назад одну ногу и наклонившись корпусом вперед. Турель перестала вращаться, вой и грохот смолкли. «Молот» взмахнул кромсателем. К ногам машины упали бесформенные куски. Полыхнуло багровым пламенем, и куски превратились в комковатую слизь.

Насколько мне известно, раньше боевые фамильяры не умели драться в пятнадцати измерениях. Только марш-броски. На моих глазах произошел эволюционный скачок, вызванный угрозой вторжения.

На протяжении всего поединка Шарградский стоял с закрытыми глазами, вытянув руки по швам. Казалось, он спит в этом положении, но я знал, что ученик манипулирует своими порождениями в иной реальности. Изредка призыватель дергался, словно получив незримую пощечину. Я слышал, что призыватели до определенных пределов чувствуют боль фамильяров, погибающих в бою. Чтобы не сойти с ума, маги выставляют пороги чувствительности, используя методики целителей. Мой ученик дополнительно освоил «контроль тела».

Разделавшись с противниками, «Молот» замер.

Миг — и я наблюдаю за обратной трансформацией.

— Ну как? — поинтересовалась Кошкина, выбираясь из кабины.

— Пока лучший результат, — признал я.

Барьер отключился.

Девушка одарила меня очаровательной улыбкой.

— Следующий, — отрывисто приказал я.

Мы уже неделю тестируем шагателя, предоставленного для тренировок «Ижевскими роботами». Гоняем по полной, выявляем неполадки. Честно говоря, инженеры Друцких меня порадовали. Все рекомендации учтены, косяки исправлены, надежность узлов значительно выросла.

Сегодня очередной прогон.

Никому не интересно стрелять по мишеням, так что обрушиваем на чудо отечественного военпрома боевых фамильяров. С дозволения руководства. Как вы понимаете, этих созданий официально нет. То, что делает Шарградский, запечатано кучей грифов. Если бы церковь узнала, что у нас есть артефакты, создающие кинетические щиты… ну, что-то было бы. Войну с правящим домом церковники не стали бы затевать, но вот крайнего среди генералов непременно назначили. И потребовали на изъятие всю документацию, связанную с разработкой. И задолбали проверками.

Морось начала усиливаться.

У меня в группе четверо пилотов, каждый сдает экзамен на оперирование новым типом шагателя. Во время учебных боев пилоты должны применять техники, которым я их обучал на протяжении месяца. Включая «чутье», «видение» и «сверхвосприятие».

Проходит еще сорок минут, после чего мы покидаем опостылевший полигон, загоняем робота в ангар и возвращаемся в класс.

Я озвучиваю промежуточные итоги.

Фамильяров надо укреплять. «Молот» вполне надежен, обеспечивает хорошую защиту своему оператору, успешно синхронизируется с неизвестными ранее техниками. Ментальная артефакторика быстро адаптируется к новым требованиям и становится естественным придатком сознания человека. Проблема в том, что фамильяры — не твари. И мы не знаем, что произойдет, когда стая хищников набросится на боевого робота. Точнее — знаем. Я делаю ставку не на продукцию ИР. Решение? Надо объединять трансформов во взводы и более крупные формирования, координировать оборону. Поэтому ждем на следующей неделе еще трех шагателей, осваиваем командную работу в многомерности. Подключаем к Шарградскому других призывателей. Устраиваем масштабную баталию и вновь проводим детальный анализ.

В моем мире шагателей не было.

Автоботов — тоже.

Государь выставил против тварей танковые войска с координаторами-волхвами и потерпел поражение. Хищники без особых сложностей вскрывали керамическую броню, рассчитанную на человеческое оружие, расправлялись со слепыми экипажами обычных людей и двигались дальше. Мне это напомнило старый эксперимент с осьминогом, научившимся добираться до содержимого консервной банки. Вдобавок, немагические снаряды не причиняли тварям в многомерности ни малейшего вреда. Одна из самых позорных страниц нашей истории.

Во время большого перерыва я иду в Казарменный переулок.

Хозяин моей любимой кафешки собрал небольшую открытую террасу на тротуаре, укрыл ее тентом и оснастил низкими столиками. Посетители устраивались на лежаках с подушками. На некоторые столики были вынесены кальяны, но я не любитель этого дела.

Чтобы избавиться от Протасовой, пришлось врубить «отвод глаз».

К сожалению, я не учел, что кроме Протасовой есть и другие. И эти другие вполне могут заглянуть в кафешку без моего ведома.

— Не возражаешь? — ко мне подсела Кошкина.

Поздно возражать.

Да и нет повода.