Инстинкт убийцы

Она сидела на переднем сидении. Я — на заднем.

— Я делаю это не ради развлечения, — ответила я.

Она перевела взгляд с меня на Майкла, а затем назад.

— Нет, — согласилась она. — Ты делаешь это не ради развлечения. Ты делаешь это ради Дина.

Лия помедлила на имени Дина чуть дольше, чем следовало. Руки Майкла сжались на руле. Лия хотела, чтобы он знал, ради кого я делаю всё это. Хотела, чтобы он сосредоточился на этом.

— Заправка, — указала Лия, её волосы развивались на ветру. Майкл свернул и припарковался на стоянке. Лия улыбнулась. — Ждите здесь.

Это было так похоже на Лию — взбудоражить обстановку и сбежать. Не важно, как хорошо ему удавалось скрыть это — я знала, что прямо сейчас Майкл думал о том, почему я поступаю так ради Дина. Точно также и я гадала о том, что заставило его согласиться на предложение Лии.

— Пожалуйста, — сказала Лия, звуча до жути довольной собой. Проявив чудеса гибкости, она выскользнула из машины через окно, даже не открывая дверь.

— Это плохая идея, — сказала я, глядя на то, как Лия не спеша зашагала в направлении магазинчика.

— Почти наверняка, — согласился Майкл.

С заднего сидения я не видела его лица, но могла представить дьявольский блеск в его глазах.

— Мы сбежали из дома, чтобы пойти на студенческую вечеринку, — сказала я. — И я почти уверенна, что это не платье.

Майкл обернулся, взглянул на меня и улыбнулся.

— Зеленый тебе к лицу.

Я не ответила.

— Теперь ты должна сказать, что дерьмо, в которое я вырядился, прекрасно подчеркивает мои глаза, — Майкл звучал так серьезно, что я не сдержала улыбки.

— Твоё дерьмо голубое. А глаза у тебя карие.

Майкл наклонился ко мне.

— Ты ведь знаешь, что говорят о карих глазах?

Лия распахнула пассажирскую дверь и плюхнулась на своё сидение.

— Нет, Майкл. И что же говорят о карих глазах? — она ухмыльнулась.

— Ты купила что хотела? — спросил у неё Майкл.

Лия передала мне коричневый бумажный пакет. Я открыла его.

— Энергетик и стаканчики?

Лия пожала плечами.

— Если едешь в Рим, веди себя, как римлянин. Если идешь на студенческую вечеринку, пей подозрительный пунш из красных пластиковых стаканчиков.

Лия оказалась права насчет пунша. И насчет стаканчиков. В тускло освещенном общежитии было достаточно темно, чтобы никто не заметил, что содержимое наших стаканчиков немного другого оттенка красного.

— Что теперь? — спросила я у Лии, пытаясь перекричать оглушительную музыку.

Она начала двигать бедрами, а затем и верхней частью тела, показывая, как чудесно ей удавались восточные танцы. Она встретилась глазами с парнями на другом конце комнаты и подтолкнула Майкла к блондинке с обведенными красными тенями глазами.

— Дальше, — сказала она, — мы должны с кем-то подружиться.

Как-то раз пошли на вечеринку профайлер, парень, умеющий читать эмоции, и детектор лжи…

Часом позже Майкл вычислил в комнате людей, наиболее шокированных потрясшим кампус убийством. Мы нашли парочку студентов, опечаленных по другим причинам — безответная влюбленность и подлые соседи по комнате — но была здесь и особенная смесь горя, восторга и ужаса, которая интересовала Майкла.

К сожалению, большинству заинтересовавших нас ребят было нечего сказать. Лия перетанцевала с половиной парней в комнате и выслушала целую гору лжи. Майкл притворялся полным сочувствия слушателем для женской половины студентов. Я бродила по углам, похлебывая мой поддельный пунш и оглядывая взглядом профайлера студентов до отказа заполнивших общежитие. Казалось бы, пришли абсолютно все студенты Колониального Университета — и, судя по степени их опьянения, пили они вовсе не энергетик.

— Так они скорбят.

Рядом со мной появился парень. Он был чуть ниже шесть футов и с ног до головы одет в черное. На его подбородке виднелся намек на бородку, а на лице красовались очки в пластиковой оправе, явно не прописанные врачом.

— Мы молоды. Мы не должны умирать. Напиваясь дешевым алкоголем, они пытаются сохранить иллюзию бессмертия.

— Никто не может запретить им попытаться, — ответила я, стараясь выглядеть заинтригованной — а не так, словно я размышляла о том, учится ли философии или введению в право. — Но ты не с ними?

— Я, скорее, реалист, — сказал парень. — Люди умирают. Молодые, красивые, люди, у которых ещё вся жизнь впереди. Единственное бессмертие — в наших поступках.

Он явно учится на факультете философии. В любой миг начнет цитировать кого-то.

— «Жить — значит страдать. И чтобы выжить, нужно найти какой-то смысл в страдании».

Вот и всё. Смысл в получении информации был не в том, чтобы парень болтал, а в том, чтобы он действительно рассказывал о чем-то.

— Ты знал её? — спросила я.

— Эмерсон Коул?

Этот парень не был одним из тех, кого выбрал Майкл, но ещё прежде, чем он успел заговорить, я знала, что ответом окажется «да». Он не оплакивал Эмерсон, но он знал её.

— Она училась в моём классе, — парень состроил серьезное выражение лица и прислонился к стене.

— И что за класс?